Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Словно по наитию, я схватился за дверь. Тяжелая, но я одним усилием захлопнул ее и не удивился, увидев снаружи мощную задвижку. Щелк.
– Пошли отсюда!
Мне не было жаль оставшегося в вечной могильной тьме Темного и Анфисы. Я знал, что так и должно быть. Из-за толстой двери раздавались крики, но мы быстро уходили прочь. Я старался не думать о том, что там сейчас происходит.
Я крепко держал Юльку за руку. Озираясь, мы продирались сквозь кусты, перескакивали с тропинки на тропинку и вдруг выбрались на аллею. Она должна привести к воротам или калитке! Здесь было тихо. За нами никто не гнался. Я почувствовал, что кладбище вдруг потеряло всю жуть и таинственность. Теперь оно действительно было мертво. Здесь больше нечего бояться.
Ворота оказались запертыми. Внушительный замок висел на не менее внушительной цепи, способной удержать средних размеров паром. Зачем так запирать кладбище? Что здесь можно украсть? Оглядевшись, я приметил заросший травой холм, почти вплотную примыкавший к ограде. Может, чья-то могила? Но надгробия здесь не было. Я потащил Юльку туда и помог взобраться на кирпичную стенку. Потом взобрался сам. За стеной тянулась узкая разбитая дорога. Ни машин, ни людей. С моей помощью Юлька спустилась вниз, затем спрыгнул и я. Выбравшись с кладбища, я заметил верхушку церкви, видневшуюся из-за деревьев. «За крестами черти водятся», – вспомнил я старую поговорку и Упыря, пригвожденного к земле в сотне метров отсюда.
Мы пошли вдоль кладбищенской ограды.
– Я ничего не понимаю, – пожаловалась Юлька. Она даже не могла плакать, лишь часто-часто качала головой, вспоминая все случившееся. – Андрей, объясни, откуда вся эта чертовщина? Как это вообще может быть? Или я сошла с ума?
– Все началось с того, что я умер, – ответил я. – Ровно сорок дней назад. Твоя бабушка правду сказала: я тебе только горе приношу. Прости, Юля. Я умер, у меня было сорок дней, чтобы все рассказать тебе… Но я не смог. Прости.
– Я не понимаю, Андрей… Ты говоришь… умер, да? Но ведь ты ходишь, разговариваешь! Ты не умер! – Ее глаза блестели от слез. Я любил эти глаза сильнее, чем когда-либо. – Но тогда откуда все это, эта тетка голая, тот полузверь…
Я гладил Юлю по плечам:
– Забудь, забудь все… Все прошло.
Я понимал, что она никогда не забудет, что Юля окончательно запуталась, и медленно, потихоньку стал рассказывать все. От начала и до конца.
Город затих, слушая мою повесть. Сдерживая слезы, заморгали огни фонарей. Видавшая и не такое кладбищенская ограда равнодушно тянулась в бесконечность. Мы шли вдоль нее, останавливались, чтобы крепче прижаться друг к другу, и снова шли. Время услужливо растягивалось, я чувствовал каждую секунду, но знал, что когда-нибудь мое время кончится. Я знал, что уйду, стану призраком, как Павел Ковров, но сейчас это не пугало меня. Жизнь – не начало, а смерть – не конец. Пугало расставание. Но ведь и оно лишь на время.
Когда я закончил, Юля ничего не сказала, просто крепче обняла и заплакала. Впервые я был счастлив, когда она плакала.
Мы все же дошли до конца ограды. Там дорога раздваивалась, уходя направо и налево. Я повернул налево, чувствуя, что так мы скорее дойдем до набережной. Почему тянуло к набережной, я и сам объяснить не мог. Почему бы и нет? Увижу восход вместе с Юлькой. Она будет со мной оставшееся мне время, остальное не имеет значения. Мы прошли метров сто и возле ворот увидели «бумер» Темного. Я вряд ли спутал бы его с другой машиной. С виду «бумер» как «бумер», но чей он может быть еще здесь, на кладбище, глубокой ночью? Я увидел два огонька сигарет и две знакомые фигуры. Телохранители. Интересно, они знают, что иногда возили не Темного, а Упыря?
Мы спокойно пошли мимо. Взгляды Кости и Мексиканца задержались на девушке, скользнули по моему лицу и замерли. Я повернул голову и улыбнулся:
– Привет, придурки.
Кость остолбенел, Мексиканец выпучил глаза и истово закрестился, не замечая зажатой в пальцах сигареты. Еще бы. Ведь они оставили нас привязанными к кресту.
– Шефа ждете? – спросил я. – Можете не ждать. Он не вернется. Никогда.
Они не понимали, но я чувствовал страх в их напряженных фигурах. Теперь они не опасны.
– Вы уволены! – с удовольствием произнес я. – Ищите другого шефа, только живого.
– Ты что, убил его? – хрипло проговорил Кость. В общем, держался он получше Мексиканца, но в глазах парня клубился первобытный ужас. Продемонстрируй я какое-нибудь заклятье, и эти двое с мокрыми штанами убегут без оглядки. Но мне оно надо?
– Я убила эту тварь! – произнесла Юля, пока я усмехался. Произнесла так, что телохранитель попятился. Нет, я еще плохо знал Юльку!
– Нет больше Темного, – подтвердил я. – Мой вам совет: займитесь чем-нибудь другим, души свои не поганьте. У вас еще есть шанс.
Я отвернулся, и мы пошли прочь. Юля шла, прижавшись ко мне, мы молчали, глядели друг на друга и молчали. Потому что думали об одном. Больше она ни о чем не спрашивала – теперь это не важно, и я не спрашивал ни о чем. У нас оставалось полночи.
– Пойдем к Неве, – сказал я, и Юля кивнула. Мы добрались до Обводного и пошли вдоль канала. Жажда уже не мучила меня, и я догадывался, что это означает.
Вот и лавра. Здесь я познакомился с Ковровым. А тут он встретился с Дарьей. Нева открывалась перед нами огромной серебрящейся лентой. Где-то на дне восседает Слизень, правя утопленниками и русалками, околачивается множество монстров и тварей. И бог с ними. Они готовы на все, цепляясь за то, что считают жизнью – да разве это жизнь?
Мы пошли по набережной, и с каждым шагом я чувствовал боль. Боль была не в теле и не в сердце, которое не билось, – боль была где-то глубже, она приходила оттуда, откуда приходит душа. Я еще яснее понял, вернее, почувствовал (ведь понять ее, наверное, все-таки нельзя) суть жизни и, чувствуя, догадался: знание это дается в обмен на нее саму.
Мы спустились по каменным, вылизанным водой ступеням и сели на них. Над Невой всходило солнце. Уже скоро. Не знаю, на рассвете это случится или днем – мне никто не говорил. Время уже не имело значения, оно не может смутить того, кто знает, что такое жизнь…
– Это все как сон, – сказала Юля. – Я не могу поверить, что ты исчезнешь… Этого не будет, этого не может быть!
Она снова заплакала.
– Смотри.
Из волн вытянулся цветок на прозрачном водяном стебле и, покачиваясь, как живой, распустил серебряные лепестки. Юлька замерла, блестевшие от слез глаза широко открылись.
– Это тебе, – сказал я.
Вода плеснула, выталкивая на поверхность старика с обрубками вместо ног. Цветок распался, и Юлька ахнула. Архипа она не видела.
– Прошу прощения, что помешал, – ухмыльнулся Архип, – Андрей, прыгай, поговорить надо!
Я покачал головой. Нырять в Неву я не собирался. Не хочу терять последнее время. И так достаточно потерял.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
