– Лев Поликарпович, вы что такой зелёный сидите? Вамнехорошо? – склонилась над ним Виринея. Точки испуганно метнулись,поредели и пропали, Звягинцев вздрогнул, встряхнулся и стал с наслаждениемглотать морозный воздух, состоявший из сплошного кислорода.
Виринея, облачённая в тёплый камуфляж, села с ним рядом ивзяла его за руку.
– А что там происходит?.. – спросил он немногопогодя.
– Да так. – Она отмахнулась. – Андрон Кузьмична танке мародёров гоняет. Вы отдыхайте, Лев Поликарпович, всё будет хорошо.
Когда жизнь выламывается из тщательно разработанных планов ивсё летит к чёртовой бабушке, исход дела зачастую начинает зависеть от сущихпустяков, которые при обычном раскладе не имели бы никакого значения. Например,от водительского мастерства Макарона. Что требовалось бы от него в обычныхусловиях? Да пара пустяков. Приехать из точки «А» в точку «Б» и припарковатьсяневдалеке от туннеля. Кто мог предполагать, что его ждала гонка спрепятствиями, кто знал про свирепого майора и его танк?..
Тем не менее поначалу Макарон сотворил почти невозможное.КрАЗ сокрушил несколько худосочных берёз, чудом избежал соприкосновения спятном, раскинувшимся на детской площадке, и выскочил к пологому холму,образованному отвалами бывшего глиняного карьера. Он даже чуть увеличил отрыв,но на том везение кончилось. Вешки на пути оказались скрыты кустами, Хомяковеле успел сориентироваться по карте и крикнуть:
– Назад!..
Пришлось сдавать задним ходом, теряя драгоценное время.Подоспевший танк развернулся на одном месте и почти прыгнул вперёд, целягрузовику в переднее колесо. Макарон всё же выдернул машину из-под удара иоказался на аллее, огибавшей пруд. Сугробы здесь были не такие дремучие, каквозле Кузнецовской, КрАЗ увеличил скорость…
…Но и танк наддал тоже…
…И всё-таки влепил грузовику хорошего пинка в задний борт,завернув его на полуостров, где бетонная стела возносила к недосягаемым небесамдавно списанный истребитель.
Здесь, по идее, можно было развернуться, но танк висел нахвосте, и совокупного поступательного движения было уже не остановить.
Макарон заметил вешки, выставленные на льду пруда, толькокогда кабина КрАЗа уже перевесилась через край и тяжёлая машина начала сползатьвниз по откосу.
Между тем возня двух металлических монстров потревожилабетонную стелу. Быть может, она и без того была основательно подточена временеми хрональными аномалиями, а может, просто срок подошёл?.. Армированная консользастонала, начала крениться…
И старый истребитель совершил своё последнее пике, рухнув наобе машины и накрепко соединив их друг с другом.
Последним с танковой брони соскочил майор Собакин. Он тащилза шиворот механика-водителя, выдернутого из люка.
Грузовик, истребитель и «тридцатьчетвёрка» сползли на лёд сдовольно крутого высокого бережка, где когда-то катались на саночках дети, илёд не выдержал. Посыпались сбитые вешки, солнце зажгло подозрительно яркиерадуги в алмазной туче снега и брызг… Из кабины тонувшего КрАЗа выскочилисперва Макарон, потом Хомяков и, наконец, Чекист, но было поздно. Люди итехника, втянутые хрональным туннелем, погрузились так, словно угодили не впарковый пруд глубиной по колено, а в Марианскую впадину.
История неумолимо утаскивала своих осквернителей на дно.
«Красноголовые» стояли наверху и молча смотрели, какуспокаивалась вода.
– Ну а толку, – хмуро сказал Скудин. – Еслиэто правда был Хомяков, он вернётся. У него же кольцо.
Кратаранга, выбравшийся из второго джипа, покачал головой.
– Не вернётся. Слуги Ангра-Маинйу сохранят разум, ноэто им не поможет. Тропа, на которую они вступили, ведёт почти в моё время. Наместе вашего города тогда расстилалось глубокое холодное море…
Осиновый кол
– Лев Поликарпович, вы же гений!
– Лёвка, старый поц, когда же ты наконец таки будешьсебя ценить?
Шихман и Эдик встретили Звягинцева так, будто перед нимипредстал сам великий Ферма, да ещё и предъявил, согласно обещанному, «поистинечудесное» доказательство своей Теоремы.[56]
– Лев Поликарпович, – краснея, созналсяЭдик, – я подумал, что… Ну вы же понимаете… В общем, я посмотрел вашидиски. Вы же нашли это! Нашли!
У Звягинцева ещё мелькали перед мысленным взором слепыеблокадные окна с их бумажными перекрестьями, он остро чувствовал, что не спалцелую ночь.
– А что такого, – буркнул он, думая только, как быпринять горизонтальное положение. – Просто проанализировал…
– Ну-ка, ну-ка? – Веня с Аликом торопливосбрасывали в генеральской прихожей тёплые сапоги, отчасти ревнуя, что не имдовелось первыми оценить удивительное достижение собственного учителя. – Анаучному пролетариату?..
Шихман и Эдик принялись объяснять, возбуждённо перебиваядруг дружку. Если верить им, получалось, что скромный советский профессорсподобился чуть ли не пощупать руками Единую Теорию Поля. В переводе длясреднего ума это означало увязывание электрического, магнитного,гравитационного, ядерного и прочих полей в единую общую закономерность,частными проявлениями которой становилось всё перечисленное. И не толькоизвестное, но даже ещё не открытое. О Единой Теории Скудину доводилось слышатьот Марины, он знал, что её разработка являлась предметом вожделенияинтеллектуальных гигантов, вплоть до Эйнштейна, вот только хвастаться в даннойобласти на сегодня было особенно нечем. Пока Иван пытался сообразить, каковымогли быть из фундаментальной теории следствия, полезные с точки зрения родныхосин, ему растолковали и это.
Дымка, висевшая над развалинами «Гипертеха», тоже ведь быласвоего рода полем…
А значит, подвергнув анализу все материалы наблюдений занею, можно было спрогнозировать её дальнейшее поведение. Теперь у науки былооружие. Не в силах дождаться возвращения «блокадников», Шихман с Эдикомоперативно тряхнули генерала Владимира Зеноновича, тот мгновенно связался самериканцами… Какая, к бесу, секретность? Человечество, оказавшееся у края,такого слова-то больше не знало. Данные хлынули рекой, раскаляя выделеннуюлинию Интернета.
