Сотрудничество между мной и Кором вскоре стало для него постоянной работой. Никто не мог одурачить Кора, а он всегда следил за тем, чтобы я не впутывался в неприятности. Вот почему его смерть в 2008 году оказала такое огромное влияние на меня. Он имел колоссальную значимость для меня и моей жизни, и дело даже не в футбольной карьере, он был для меня как отец, он был замечательным тестем и дедушкой нашим с Данни детям, а кроме того, просто хорошим человеком.
Кор также помогал мне в социальной адаптации. Самое важное, чему он меня научил, это самоуважение, он понимал, что его роль состоит в воспитании меня в определённом ключе. Будучи широко известным футболистом, я входил в какой-то совершенно нереальный мир, где всё было ненормальным – зарплата, внимание прессы, – а в такой момент твой бизнес-менеджер должен добиться того, чтобы его талант не разбазаривался в двенадцать разных направлений разом. С годами для футболистов риски только росли. И не в последнюю очередь из-за стараний социальных медиа. Многие футболисты хвастаются тем, что у них огромное количество подписчиков и фолловеров, но за кем следуют они сами? На кого ориентируются? Ни на кого, как я вижу. Это никакая не крутость, это самоограничение. Кор понимал это лучше, чем кто-либо; он следил за тем, чтобы я развивался не только как футболист, но и как человек, которому предстоит ещё долгая жизнь после того, как с футболом будет покончено. К сожалению, в наши дни так мало агентов футболистов, которые по-настоящему понимают это, что я часто задаюсь вопросом: а чьим интересам они вообще служат? Они действуют в интересах футболиста или в своих собственных? Я даже пойду дальше. Когда агент действительно предан футболу, он должен блюсти не только интересы игрока, но также и его клуба. То есть выяснять, что клуб может себе позволить сделать, а что нет, в точности как это делал мой тесть в ходе переговоров сначала с «Аяксом», а потом и с «Фейеноордом».
На мой взгляд, деньги очень важны в футболе, но они всегда должны идти на втором месте после самой игры. Если деньги на первом месте, ты делаешь всё неправильно. Когда заходит речь об этом, я всегда привожу примеры великих команд с богатой историей: «Аякс», «Реал Мадрид», «Барселона», «Бавария», «Милан» и «Манчестер Юнайтед». Все эти команды имеют крепкий стержень, которым стали для них их молодёжные команды, у них играют футболисты с ДНК клуба, и она всегда помогает им выжать из себя чуть больше. Поэтому я не понимаю, почему клубы английской Премьер-лиги так мало внимания уделяют развитию игроков. Неужели уровень игры так сильно вырос с вливанием всех этих миллиардов? Вовсе нет. Я знаю, что процесс, который мы начали в «Аяксе» в 1965 году, до сих пор работает. Хорошие тренировки, сильные лидеры, и всё это в сочетании с талантом, техникой и дисциплиной.
В 1973-м «Аякс» был непобедим. Три года подряд мы выигрывали всё, что можно. Последние два сезона мы были успешны уже без Ринуса Михелса, который перешёл в «Барселону» после выигрыша первого Кубка чемпионов в 1971 году. В «Аяксе» его преемником стал румынский тренер Штефан Ковач. Приятный парень, но куда менее дисциплинированный. А когда тренер менее дисциплинирован, то в конечном счёте игроки начинают всё чаще высказывать разные мнения. Ковач был из тех тренеров, которые говорят: «Так, парни, вот правила. Думайте об этом, делайте это и развивайтесь». Поначалу всё шло гладко. Несмотря на неизбежные различия во мнениях среди членов раздевалки (которые менялись потому, что игроки развивались и росли, каждый индивидуально), наша групповая дисциплина оставалась крепкой. После выигрыша второго Кубка чемпионов в 1972 году, однако, дисциплина дала трещину. Финал против «Интера» был лучшим из всех трёх наших финалов с большим отрывом. Мы победили 2:0 и с первой до последней минуты матча не переставали оказывать на итальянцев давление. Я провёл хороший матч и забил оба гола. Весь мир только и твердил, что об этом матче. Вновь в финале футбол показал себя во всей красоте. Но внутри клуба некоторые люди начали носиться с идеями, не соответствующими их рангу и положению. Всё началось с видения самого Ковача: он поощрял саморазвитие у игроков, но не следовал этому же принципу сам.
Когда ты разрешаешь футболистам заниматься самоуправлением, ты создаёшь трудности в отношениях внутри команды. Если бы у каждого было своё мнение, но при этом благо коллектива продолжало оставаться на первом месте, то таких проблем бы не возникало. Однако в нашем случае всё было иначе. И дело было не только в самоуправлении. Некоторые игроки чувствовали себя чужаками, потому что не понимали, о чём их просят, или отказывались принять тот факт, что то, что они делали, не позволит достигнуть желаемого результата.
Вот почему в августе 1973 года я покинул «Аякс» и перешёл в «Барселону». Переход вышел неожиданным, и не только для меня самого. Клуб только выиграл третий подряд Кубок чемпионов, незадолго до этого я продлил контракт с ним ещё на семь лет, совсем недавно стал отцом и принял решение растить детей в Нидерландах, в знакомой обстановке. Я думал, что обеспечил себе будущее и устранил из него всякую неопределённость для моей семьи во всех смыслах. Вскоре я узнал, что ничего подобного. При Коваче ситуация в «Аяксе» стремительно ухудшалась, настолько, что я решил: оставаться тут я больше не могу. Если Михелс всегда планировал наши тренировочные сессии, то стиль «саморазвития» Ковача только подрывал дисциплину в команде как на тренировках, так и во время матчей.
Поскольку я был, пожалуй, лучшим футболистом клуба и уж точно самым знаменитым его игроком, методы Ковача концентрировались на мне. Но люди часто забывают, что и мои партнёры были исключительно качественными футболистами, и каждый из них определённо превосходил меня по игре на своей позиции – крайние защитники, полузащитники, левые вингеры, да кто угодно, на своих местах они были сильнее меня. Так почему я всегда должен быть в эпицентре внимания? К несчастью, многим членам команды, должно быть, стало казаться, что я просто сам ищу этого внимания.
Последней каплей стало голосование на выборах капитана команды. Оно состоялось в тренировочном лагере перед стартом сезона 1973/74. Ковач покинул клуб летом, и его заменил Георг Кнобел, однако непоправимый ущерб команде уже был нанесён. Я счёл странным тот факт, что нам вообще понадобилось проводить голосование. Я просто предложил партнёрам оставить капитаном меня, но в этот момент узнал, что у меня, оказывается, есть конкурент в лице Пита Кейзера, так что голосования не избежать. Люди продолжали жаловаться, утверждая, что я слишком эгоистичен и следую только своим интересам. Это была неизвестная мне прежде форма зависти.
В итоге игроки выбрали капитаном Пита. Для меня это был невероятный шок. Я тут же направился в свой номер, позвонил Кору Костеру и сказал, что он должен незамедлительно найти мне новый клуб. Точка. Мне нанесли рану, которую не разглядеть невооружённым глазом. Этот удар оказался для меня особенно тяжким, потому что мы с партнёрами были не просто коллегами, но и близкими друзьями. Вот почему я совершенно не предвидел того, что случилось. С другими людьми у меня случались аналогичные ситуации. Думаешь, что у тебя с каким-то человеком особая связь, но в конечном счёте тебе приходится с ним расходиться.
