Наконец к стенам Севильи подошло войско во главе с самим эмиром Кордовы Абд-эль-Рахманом II (822–852 гг.). И на этот раз исход сражения оказался неопределенным. Викинги даже попытались овладеть крепостью Табла, неподалеку от Севильи, но были отбиты, потеряв до 400 человек. Вскоре на Гвадалквивире появился флот эмира, в составе которого находились 15 огненосных судов, и заблокировал выход в море. Арабы атаковали корабли скандинавов, забрасывая их сосудами с горючим составом, и потопили 30 из них. Викинги вынуждены были вступить в переговоры и, выторговав себе право на свободный проход в обмен на захваченную добычу и пленников-мусульман, ушли. Взятых в плен норманнов арабы повесили на финиковых пальмах Севильи. Отрубленные головы еще двухсот скандинавов, как доказательство победы, Абдэль-Рахман II отправил своему союзнику — эмиру Марокко.
Уходить ни с чем викинги не намеривались. Испанские воды они покинули не ранее, чем, обосновавшись на острове Кристина (Исла-Кристина, в устье Гвадианы), совершили ряд набегов на запад Андалузии, частично вознаградив себя за утрату награбленного.
Ничтожные результаты похода и серьезные потери — погибло до половины его участников — надолго отбили у викингов охоту появляться у иберийских берегов. Память о полученном там решительном отпоре, несомненно, стала причиной отказа норманнов от высадки, когда их флотилия приблизилась к побережью Астурии в 850 году. Предотвращение пиратского набега было приписано истовым молитвам местного архиепископа Гундисальва, за что тот впоследствии был причислен к лику святых. С тем большей яростью скандинавские пираты обрушились на прибрежные области Западнофранкского королевства.
В середине 40-х годов IX века объектом их опустошительных вторжений становятся юго-западные земли Франции от реки Шаранта до Пиренеев. Викинги дважды захватили и разграбили город Бордо. Их корабли прошли вверх по течению Гаронны и достигли Тулузы. Сам город устоял, однако его предместья и округа были разорены до основания. Отряды норманнов высадились на юго-восточном берегу Бискайского залива и взяли город Байонна. Продвигаясь вверх по реке Адур, они разграбили город Дакс, а затем, поднявшись по притокам, проникли в предгорья Пиренеев. Здесь жертвами викингов стали города Бигорр (Баньер-де-Бигор), Олерон (Олоран-Сен-Мари), Лескар (Лак), множество селений и монастырей.
Отряды герцога Тотила Гасконского, пытавшиеся преградить им путь, были буквально сметены яростным натиском скандинавов. Замок в городе Тарб на Адуре, являвшийся резиденцией графа Бигоррского, викинги превратили в груду развалин. Жителям Тарба затем удалось перехватить один из норманнских отрядов, возвращавшийся к побережью, и изрубив всех пиратов до единого, освободить пленников и вернуть награбленные ценности. Однако этот частный успех, приписанный заступничеству святого Миссолина, лишь подчеркивал масштаб и ужас катастрофы, в которую ввергли цветущий прежде край полчища норманнов.
В 845 году скандинавские пираты атакуют северо-западные земли Германии и фризское побережье. На 600 кораблях (до 35 тысяч воинов) они подошли к Гамбургу и разорили его столь основательно, что местный епископ Ансагрий был вынужден перенести свою резиденцию в город Бремен. Затем настал черед Дорестада, в котором после его захвата засели викинги Рерика (Хререка) Ютландского, превратившие торгово-ремесленный центр общеевропейского значения и его округу в пиратское логово.
Однако наиболее масштабные события этого года развернулись на берегах Сены. Флот Рагнара Лодброга, состоящий из 120 судов (около 7 тысяч воинов), в марте 845 года вошел в устье Сены и двинулся вверх по течению. Достигнув Руана, викинги на некоторое время остановились там. Эта задержка позволила королю Карлу II Лысому мобилизовать значительные силы и, расположив их по обоим берегам Сены, близ местечка Шарлераннь, преградить противнику путь на Париж.
Оценив обстановку, викинги атаковали франкские отряды на правобережье и яростным натиском смяли их. Рагнар Лодброг повелел устроить грандиозное жертвоприношение Одину. Воины франков, занимавшие противоположный берег, стали свидетелями жуткого спектакля — 111 их плененных товарищей разом закачались под перекладинами виселиц, намеренно сооруженных на открытом для обзора месте. Деморализованный жестоким зрелищем, король первым подал пример к бегству, укрывшись за мощными стенами монастыря Сен-Дени с небольшим отрядом. Подданные не замедлили последовать за своим монархом, и франкское войско перестало существовать.
Извещенные о жестокости норманнов парижане разбегались по окрестным лесам. Духовенство отъезжало во внутренние районы страны, увозя с собой мощи наиболее почитаемых святых. В пасхальное воскресенье 28 марта Рагнар Лодброг во главе своих викингов вступил в опустевший город. Рядом с ним, в кольце вооруженных до зубов фьольменнов[23], вышагивал рослый знаменосец с боевым стягом, на полотнище которого был вышит Ворон Одина, по утверждению ветеранов пиратских предприятий Лодброга, всегда указывающий ему крылом верное направление походов.
Заняв Париж, норманны немедленно приступили к тому, ради чего явились. Дочиста ограбили остров Сите, разорили богатейшие монастыри святой Женевьевы и святого Германа (Сен-Жермен-де-Пре), в поисках сокровищ были разворочены гробницы основателя державы франков — Хлодвига и его супруги. Все ценное из домов горожан перекочевало в кошели и сумы скандинавов…
Разуверившись в возможности организовать отпор, Карл II Лысый предложил норманнам неслыханный выкуп в 7 тысяч фунтов серебра. Рагнар Лодброг, среди воинов которого начали распространяться желудочные болезни, без колебаний дал свое согласие.
Рис. 6. Воин франкской «сколы» (тяжелой кавалерии, IX в.). Франкский пехотинец (IX в.)
Погрузившись на корабли, буквально ломившиеся от богатейшей добычи, и прихватив заодно засов с замками от городских ворот и медную обшивку с кровли церкви из обители святого Германа в качестве своеобразного «сувенира», викинги покинули Париж. На обратном пути они напоследок разграбили местечки Понтуаз, Бове и монастырь святого Бертина в Сент Омере. Очевидец происходившего, ученый монах Пасхалий Родберт, горестно восклицал вслед безнаказанно уходящим разбойникам с Севера: «Кто бы подумал, кто бы вообразил видимое ныне нашими глазами, предмет наших вздохов и слез. Орда… морских разбойников проникла до Парижа и сожгла церкви и монастыри на берегах Сены! Кто бы представил себе, что простые разбойники отважатся на такое предприятие и что, увы, такое славное и сильное, великое и населенное королевство постигнет участь позора и унижения от грабительства этих варваров? За несколько лет до этого не ожидали увидеть, что они награбят такое множество сокровищ в наших областях, опустошат их, а жителей уведут в рабство, даже и не предчувствовали, что они осмелятся ступить ногой внутрь королевства!»
То ли нуждаясь во времени для «переваривания» обильной добычи, то ли в силу каких-то обязательств, связанных с получением выкупа, норманны, избиравшие объектом своих нападений Фрисландию, континентальное побережье Ла-Манша и Па-де-Кале, приостановили набеги. Более того, в 847 году они вольно или невольно оказали Западно-Франкскому королевству важную услугу, выступив против некоего Номеногия, самозваного «короля» Бретани (846–851 гг.).
