Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Но чтобы точно оценить влияние опасности на основных участников войны, не следует ограничиваться физической опасностью, грозящей в данный момент. Она действует на командира, не только угрожая ему, но также угрожая всем вверенным ему людям. Это действие происходит не только в момент непосредственной опасности, но и в любое другое время, имеющее, по нашему представлению, отношение к данному моменту. Наконец, опасность действует не только напрямую, но и опосредованно, через ответственность, которая давит на командира с десятикратной силой. Кто мог бы советовать или принимать решения во время великой битвы, не испытывая большего или меньшего духовного напряжения или смущения перед опасностью и ответственностью, связанными с великим актом принятия решения? Можно сказать, что действия на войне, если это настоящие действия, а не просто присутствие, всегда сопряжены с опасностью.
Рассматривая эти моральные силы, возбуждаемые враждебностью и опасностью, как особенности войны, мы не исключаем все другие моральные силы, сопровождающие человека на жизненном пути. Разумеется, можно сказать, что влияние мелких страстей в такой серьезной сфере жизни приглушается; но это относится только к тем, кто действует на низших ступенях.
В высших сферах иначе, потому что чем выше ранг человека, тем шире должен быть его кругозор; тогда возникают всесторонние интересы и многообразная игра страстей, и добрых, и злых. Зависть и великодушие, гордость и унижение, жестокость и нежность, все это может оказаться активной силой в этой великой драме.
Второй особенностью военных действий является живое противодействие и вытекающее из него взаимодействие. Воздействие, которое оказывает на противника какое-либо наше мероприятие, является наиболее индивидуальным из всех видов военной деятельности; но всякая теория должна классифицировать явления и не может включать в себя чисто индивидуальные случаи. Естественно поэтому, что такой деятельности, как военная, где осуществлению плана, построенного на обстановке в целом, где так часто мешают неожиданные и единичные случаи, больше простора должно быть предоставлено таланту, чем указаниям теории.
Наконец, огромная недостоверность всех данных на войне является особой трудностью. Все действия ведутся до известной степени в неопределенности, которая создает иллюзию преувеличения и причудливости.
Учитывая все сказанное выше, приходится признать, что совершенно невозможно снабдить военное искусство подпоркой в виде строгой научной теории, которая во всех случаях поддерживала бы военного деятеля. Во всех случаях, когда он предоставлен своему таланту, он окажется далеко от этой теории, и последует тот же результат, о котором мы упоминали, когда говорили, что талант и гений действуют вне закона, а теория противоречит реальности.
Есть два способа избавиться от этого затруднения. Во-первых, то, что мы говорили о природе военной деятельности вообще, неприменимо в одинаковой мере к деятельности на различных постах.
Разделив военную деятельность по содержанию, легко заметить, что трудности не везде одни и те же, они уменьшаются по мере того, как действия проявляются в материальном мире, и возрастают по мере того, как они переходят в мир духовный. Поэтому легче теоретически определить порядок и ведение битвы, чем пользу от самой битвы. Одним словом, создать теорию для тактики гораздо легче, чем для стратегии.
Вторая благоприятная возможность создать теорию заключается в точке зрения, согласно которой ей совсем не обязательно требуется быть руководством для действий. Всегда, когда деятельность постоянно сталкивается с одними и теми же вопросами, с одними и теми же целями и средствами, такие вопросы должны стать предметом углубленного изучения. Такое изучение и является самой главной частью любой теории, и имеет преимущественное право на это название.
Если теория исследует явления, составляющие сущность войны, если она более четко разделит то, что на первый взгляд кажется слитным, если она укажет все свойства имеющихся средств и предскажет вероятные результаты их действий, если она ясно определит природу целей и озарит всю область войны светом критики — тогда она выполнит свой основной долг. Она станет путеводителем тому, кто хочет ознакомиться с войной по книгам; она осветит ему путь, облегчит понимание, воспитает его разум и защитит от ошибок.
Глава 3
О стратегии в общем
Стратегия (определение)
Стратегия есть использование боя с целью выиграть войну; следовательно, она должна поставить цель всем военным действиям. Иными словами, стратегия формирует план войны и связывает с поставленной целью ряд действий, которые должны привести к достижению этой цели, то есть составляет планы отдельных кампаний и ставит задачи перед каждым сражением. Поскольку все это в значительной степени зиждется лишь на основе предположений, некоторые из которых оказываются неверными, а ряд других деталей нельзя определить заранее, то, само собой разумеется, стратегия должна следовать за армией на полях сражений, чтобы все разрешить на месте и внести необходимые изменения в генеральный план. Поэтому стратегия никогда не может отвлечься от военных действий.
Однако эта точка зрения не всегда была такой, что видно из давнего обычая предоставлять принятие стратегических решений правительству, а не главнокомандующему армией. Это возможно только тогда, когда правительство находится настолько близко от армии, что его можно считать ставкой главнокомандующего.
Теория тоже следует за стратегией в разработке планов военных действий, и, как можно справедливо заметить, она освещает существо явлений и их отношения друг с другом и выделяет то немногое, что кажется принципом или правилом.
Если мы вспомним, сколько важнейших факторов имеет отношение к войне, мы поймем, что для того, чтобы учесть все эти факторы, требуются незаурядные умственные способности.
Монарх или полководец, который точно знает, как организовать войну согласно его целям и имеющимся у него средствам, который не делает ни слишком мало, ни слишком много, доказывает свою гениальность. Но влияние гениальности сказывается не столько в изобретении новых методов действия, которые сразу бросаются в глаза, сколько в успешном финальном результате в целом. Достойны восхищения точное осуществление молчаливых предположений, бесшумная гармония всего акта войны, которая проявляется только в конечном успехе.
Исследователь, который, идя от конечного успеха, пропускает признаки этой гармонии, склонен искать гений там, где его нет и быть не может.
Средства и формы, используемые стратегией, на самом деле настолько просты, настолько хорошо известны благодаря постоянным повторениям, что напыщенные отзывы о них кажутся здравомыслящему человеку просто нелепыми. Простой обход с фланга, что делалось тысячу раз, преподносится как доказательство блестящей гениальности, глубочайшей проницательности и даже обширнейших знаний.
Признаем: здесь не идет речь о научных формулах и проблемах; все отношения материальных факторов очень просты; верное понимание моральных сил сложнее. Однако сплетение явлений морального порядка и большое их разнообразие существует только в высочайших ветвях стратегии, там, где она граничит с политической наукой или, скорее, где они сливаются в одно целое, и там, где, как мы уже заметили, они больше влияют на то, «как много» и «как мало» надо сделать, чем на форму исполнения. Там, где последняя является основным вопросом, как в отдельных больших и малых событиях войны, влияние моральных качеств заметно сокращается.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
