Наступила пауза, потом Эрайна продолжила:
— Я… верну вам долг… непременно верну… сколько бы времени ни понадобилось… но операция со дня на день откладывается, а маме все хуже.
В голосе молодой девушки послышались слезы, но Олив ответила по-прежнему жестко и твердо:
— А каким образом вы сможете собрать эту сумму в двести фунтов? Разве что пойдете на панель, но даже в этом случае я сомневаюсь, что вам удастся заработать такие деньги.
Эрайна вскрикнула с неподдельным ужасом:
— К-как вы можете… думать о такой мерзости?
— Нищим не приходится выбирать! Вы не имеете права являться сюда и клянчить деньги для женщины, из-за которой мой деверь был изгнан из семьи. К тому же я не несу никакой ответственности.
— Пожалуйста… ваша милость, пожалуйста, постарайтесь понять… мне больше не к кому обратиться за помощью… Я уверена, что сэр Роберт, будь он жив, помог бы маме… — Эрайна негромко всхлипнула. — Когда он заговорил со мной на похоронах, я поняла… что, несмотря на долголетнее отчуждение между братьями… он все же любил… моего отца.
— Если мой покойный муж оказался сентиментальным глупцом, то мне это не свойственно, — отрезала Олив. — А теперь, поскольку мне больше нечего сказать по этому поводу, я предлагаю вам вернуться к вашей матери и, если она больна, поместить ее в больницу.
— Если бы даже нашлась свободная койка в одной из больниц, — сдавленным голосом отвечала Эрайна, — было бы равносильно… убийству помещать туда маму… вы не представляете, какая там грязь, сколько заразных больных и какие невнимательные врачи.
— Это не моя забота, — заявила Олив. — Уходите и больше не являйтесь сюда. Если ваша мать умрет, то по своей вине, больше ей некого обвинять. Я считаю, что она получила полной мерой наказание за свое поведение в прошлом.
— Как вы можете говорить такие жестокие вещи? — вскричала Эрайна. — Единственным преступлением моей матери было то, что она любила папу так же сильно, как он любил ее… больше ничто в мире не имело для них значения.
— Но теперь она обнаружила, что деньги тоже имеют значение! — с издевкой произнесла Олив. — Прекрасно, я надеюсь, что вы получите их, но только не от меня!
Лорд Алистер услышал, как Эрайна вскрикнула. Потом он понял, что она плачет.
Олив Беверли, по-видимому, позвонила, потому что вскоре отворилась дверь, а Олив сказала:
— Проводите эту молодую женщину и последите за тем, чтобы она больше не входила в дом. Я иду к себе наверх переодеться. Дайте мне знать, когда приедет лорд Алистер.
— Но, миледи…
Едва Бэйтсон заговорил, как послышался глухой удар, словно кто-то упал на пол.
Не задумываясь над тем, что он попросту подслушивал, лорд Алистер распахнул дверь в гостиную.
Олив уже ушла, а Бэйтсон с озабоченным лицом склонился над лежащей на полу худенькой фигуркой.
Когда лорд Алистер подошел к Эрайне, веки ее дрогнули, и она пробормотала что-то вроде извинения.
— Бренди! — повелительным тоном произнес Алистер.
Бэйтсон, словно бы внезапно осознав правильность такого решения, заспешил к отворенной двери в холл.
Лорд Алистер опустился на одно колено и, взглянув на Эрайну, нашел, что ее голос соответствует наружности.
Волосы у нее были очень светлые, и была она очень худа; обратив внимание на впадины на щеках и сильную бледность, лорд Алистер с уверенностью предположил, что она попросту голодна и упала в обморок не только от отчаяния, но и от недоедания.
Она подняла на него широко раскрытые глаза, такие огромные, что, казалось, они занимают все лицо.
Не голубые, как можно было бы ожидать, но светло-зеленые, как вода в лесном ручье; нос изящный и, как решил лорд Алистер, аристократической формы.
Губы ее были мягко изогнуты, но слишком тонки — тоже из-за недоедания, конечно.
— Извините!
Голос был едва слышен, но все же она говорила.
— Все в порядке, — ласково произнес он. — Лежите спокойно, пока дворецкий принесет бренди.
— Мне… мне нужно идти.
— Через минуту или две.
Как он и сказал, Бэйтсон вернулся очень скоро с маленьким стаканчиком бренди на серебряном подносике.
Лорд Алистер взял у дворецкого стаканчик, подсунул руку Эрайне под спину, слегка приподнял девушку с пола и поднес стаканчик к ее губам.
Она глотнула и тотчас вздрогнула, когда обжигающая жидкость попала в горло.
— Больше… не надо, — попросила она.
— Выпейте еще чуть-чуть, — твердо сказал лорд Алистер.
Видимо, слишком слабая, чтобы спорить, она подчинилась.
Глотнув, девушка снова вздрогнула, но было ясно, что тьма, помутившая ее сознание, рассеялась, и щеки ее слегка порозовели.
— Прошу прощения, что вела себя… так глупо, — поспешила сказать Эрайна все еще испуганным, прерывающимся голосом.
— Я все понимаю, — ответил ей лорд Алистер. — Вы перенесли потрясение, и теперь я намерен отправить вас в наемном экипаже к вашей матушке.
— О, пожалуйста… мы не можем… позволить себе это…
— Вам ничего не придется платить, — успокоил ее лорд Алистер. — Позвольте, я помогу вам встать.
Он видел, что бренди уже сделало свое дело, и, помогая Эрайне подняться, заметил, насколько она легка.
Лежа на полу, она из-за своей худобы казалась очень маленькой, но когда встала и выпрямилась, стало видно, что рост у нее вполне нормальный.
Она была еще слаба и пошатнулась, но лорд Алистер предложил ей опереться на его руку, что она и сделала.
Свободной рукой девушка поправила сбившуюся шляпку и разгладила смявшееся во время обморока платье из дешевенького ситца.
— Пошлите за наемной каретой! — сказал лорд Алистер Бэйтсону.
— Слушаюсь, милорд.
Дворецкий отдал распоряжение одному из лакеев, и тот быстрыми шагами вышел на улицу.
К тому времени, как лорд Алистер и Эрайна медленно выбрались на крыльцо, наемный экипаж уже ждал у подъезда.
Только когда они дошли до кареты, Эрайна отпустила руку лорда Алистера и сказала:
— Благодарю вас… очень благодарю… вы были так добры.
— Прошу вас, дайте мне ваш адрес, — обратился к ней Алистер. — Во-первых, я должен сообщить кэбмену, куда вас везти, а во-вторых, я хочу сегодня же немного попозже послать вам и вашей матери еды и вина.
— О нет, пожалуйста, не надо… не стоит беспокоиться.
— Я хочу и непременно намерен это сделать, — решительно заявил лорд Алистер. — Вам всего только следует назвать мне ваш адрес.
— Это меблированные комнаты на Блумсбери-сквер… мы только там могли себе позволить снять жилье, но завтра мы должны освободить квартиру.
