Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
В литературе распространено мнение, что с начала 1630-х годов Джулио становится тайным агентом Ришелье. Но так как эта версия ничем существенным, кроме конфиденциального тона писем от кардинала, не подтверждается, возможно, это тоже часть легенды о Мазарини.
Биографы также расходятся в том, когда же Джулио в первый раз посетил Париж. Некоторые даже относят это событие к 1629 году. Но прямых свидетельств на сей счет не обнаружено. Скорее всего, Мазарини впервые приехал во французскую столицу в январе 1631 года, но и этот факт остается недоказанным. Он пробыл там три месяца, выполняя поручения по делам Северной Италии, и контролировался папским нунцием в Париже Алессандро Бичи. Джулио, наверное, был настолько поглощен своими обязанностями, что совсем не оставил никаких записей о впечатлении, произведенном на него городом и его жителями. В Париже он познакомился с Абелем Сервьеном, военным министром Ришелье с 1630 года, и с тех пор Сервьен, способнейший политик, становится другом Мазарини на всю жизнь. Свое впечатление о Джулио военный министр выразил Ришелье таким образом: «Этот господин Мазарини – самый достойный и самый умелый слуга из всех, когда-либо бывавших у Его Святейшества». Сервьена немало покорило и умение Мазарини разбираться в архитектурных стилях. Джулио, к примеру, одобрил дворец, построенный архитектором Жаком ле Мерсье на улице Сент-Оноре.
Во французской столице папский дипломат не преминул познакомиться поближе и даже подружиться с Шавиньи – молодым и симпатичным государственным секретарем Ришелье, которого кардинал тогда очень любил. Новые знакомые были почти ровесниками: Мазарини понравился Шавиньи, которому и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день разговорчивый итальянец станет преемником и продолжателем дела Ришелье. Вот тогда появятся зависть и ревность.
Несомненно, Джулио играл в Париже двойную роль. Ему, как папскому посланцу, были открыты двери испанского посольства. От посла короля Филиппа – высокомерного, но недалекого Мирабеля – он узнал о секретных переговорах между Марией Медичи и Мадридом. Скоро об этом стало известно как Урбану VIII, так и Ришелье. Оба приняли это к сведению, и Джулио был вознагражден. Давая инструкции французскому послу в Риме попросить у папы пост нунция для Мазарини, Ришелье заметил: «Я не могу назвать человека, от кого бы Его Святейшество получил больше информации, чем от него (то есть Мазарини)».
Примечательно, что первому министру Франции в это время становится небезразличным, что о нем думает безызвестный ранее итальянец. Ришелье просит Сервьена при случае «убедить Мазарини, что все, что говорят плохого обо мне – ложь, и что я люблю его и надеюсь на него больше, чем он может пожелать».
Заслуги молодого дипломата не остались не замеченными и в Риме. Несколько дней спустя после своего «подвига» в Казале, в октябре 1630 года, от своего друга и покровителя Саккетти Джулио узнал, что папа римский намерен серьезно покровительствовать его карьере, но при одном условии – он должен принять духовный сан. Признаться, молодой дипломат размышлял над этим довольно долго. И все-таки решился. Во время его очередного пребывания во Франции, 18 июня 1632 года, нунций Бичи совершил в церкви Сен-Менегуль скорый обряд посвящения Мазарини в духовный сан. Бичи, впоследствии назначенный Людовиком XIII приором монастыря, станет добрым другом папского дипломата. На это Джулио согласился в первую очередь ради карьеры и богатства: по приезде в Рим он становится каноником церкви Святого Иоанна Латеранского, затем прелатом с почетным обращением «монсиньор». Его включают в состав секретариата римской курии в должности протонотариуса. С начала XVII века секретари папы жили и работали во дворце римского понтифика и благодаря личному общению с папами обладали немалым влиянием. Они были в курсе всех дел Рима, поскольку занимались составлением документов, канонических постановлений и указов, а также перепиской папы с государями Европы.
С другой стороны, одно легкое движение ножниц, нарушившее красивую линию локонов прически и наметившее тонзуру, превратило Мазарини в человека, ускользающего из рук гражданского правосудия, что немало помогало ему позже, во время министерства во Франции.
И в секретариате римской курии Джулио занимался прежде всего дипломатической работой. Но клан Барберини знал его истинные таланты и пытался найти им более практичное применение. К тому же, осыпая Мазарини милостями, папа официально прикрепил его к дому кардинала Антонио Барберини. Поэтому в 1633 году Джулио становится аудитором легата в Авиньоне кардинала Антонио, то есть чрезвычайным послом и одновременно вице-легатом – заместителем посланника папы. Урбана VIII очень интересовала Франция, но он предпочитал своего старшего племянника и таким образом исключал Джулио из числа настоящих «приближенных». Недоброжелатели Мазарини в курии судачили, что, отправив в Авиньон, его попросту сослали.
Можно полагать и так. Тем не менее Джулио, который время от времени служил в соборе Святого Иоанна Латеранского и занимался делами Авиньона, стал одним из самых доверенных друзей кардинала Антонио. В великолепном дворце Барберини, законченном архитектором Бернини, Мазарини бывал очень часто. Обитатели дворца – артисты, художники и писатели – вели веселую светскую жизнь, не отличавшуюся набожностью и святостью. Здесь устраивались роскошные пиры, часто играли в карты. А молодой кардинал Антонио в своих любовных похождениях использовал Джулио в качестве посредника. Последний, впрочем, в этом деле не отставал от своего «падроне», о чем часто злословили его будущие враги и сочинители исторических анекдотов.
Казалось бы, это – вершина успеха для сына нетитулованного дворянина. Однако был ли Мазарини полностью удовлетворен достигнутым? Другой бы на его месте считал, что достиг пика своей карьеры. Римлянин по рождению и культуре, молодой прелат как будто находился под высоким покровительством святого отца, но не хотел вечно оставаться каноником или простым прелатом – положение, достойное уважения, но для него вполне заурядное. Как оказалось, достигнутого Джулио было недостаточно – недостаточно денег, власти, а главное – масштабов для реализации своей неуемной энергии и беспокойного ума.
И совсем не зря он интуитивно обратил свое пристальное внимание на страну, которой умело и ловко правил кардинал, государство, которое, как он чувствовал, ему предстоит завоевать. Позднее Мазарини признавался, что уже тогда нашел для себя землю, «прочную и навсегда определенную». Несомненно, это был авантюрный поступок! Но он удался.
Великий предшественник
И этот разума огонь неистребимый Останется, когда сойду во мрак. Неистовый и непоколебимый, Он будет озарять твой каждый шаг.
Адриена ЛафайетВ недалеком будущем именно Франции предстояло стать второй родиной и основной сферой деятельности Джулио Мазарини. Поэтому стоит подробнее остановиться на характеристике этого государства и политики его фактического правителя кардинала Ришелье.
В 1607 году папа Павел V распорядился ускорить утверждение понравившегося ему двадцатилетнего французского аббата в сане епископа Люсонского. При этом якобы были произнесены слова: «Справедливо, чтобы человек, обнаруживший мудрость, превосходящую его возраст, был возвышен досрочно».
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
