Никогда еще министр не управлял с такой неограниченной властью и никогда так ею не пользовался для своего возвеличивания.
Мадам де ЛафайетXVII век был столетием, на протяжении которого разрешались многие противоречия перехода европейского общества к новой цивилизации. Он стал, пожалуй, одним из самых своеобразных, переломных, до конца не изученных столетий христианской эры. Характер этого столетия проявлялся в отсутствии стабильности, многослойности общества, наличии единой тенденции в развитии экономики и полярных тенденций в духовной и политической жизни, выразившихся в стремлении к монополизации власти и одновременно к свободе, в конфессионализме и рационализме. Все это вело к крупным внутренним и международным потрясениям, непрерывным политическим и идеологическим бурям. То был век затяжных и кровопролитных войн, политических потрясений в странах Европы, массовых эпидемий и голода. Он был начат казнью Джордано Бруно и исковеркан ожесточенными и повсеместными попытками повернуть назад, в Средневековье, раскрепощенную гуманизмом и Возрождением человеческую мысль и образ жизни. Но XVII век оказался вместе с тем временем необыкновенного взлета во всех сферах жизни Европы, новых открытий и изобретений, политических, экономических, философских и художественных достижений. Это была эпоха коренных изменений, окончившихся победой рационального мышления и миропонимания, началом новой эры – эпохи Просвещения.
Любое столетие по-своему олицетворяют его люди, особенно выдающиеся личности – «творческое меньшинство», согласно меткому определению А. Дж. Тойнби. Кто же был политическим олицетворением XVII века – кардинал Ришелье, Оливер Кромвель, Людовик XIV? Этот список имен можно долго продолжать. Нам представляется, что ни одна из выдающихся фигур столетия так полно не отражает свое время, как кардинал Джулио Мазарини.
Для биографа писать о Мазарини – задача нелегкая. И прежде всего потому, что фигура кардинала и по сей день является одной из наиболее необычайных и таинственных в европейской истории XVII века. Итальянец и римлянин по происхождению, папский дипломат, тайный агент двух государств, он, надев кардинальскую мантию, в течение восемнадцати лет вершил судьбы Франции и Европы и подготовил к государственной деятельности Короля-Солнце, при котором Франция стала самой могущественной державой Европы.
История его восхождения – это в значительной мере история тех европейских государств, в которых он жил и которым служил, – Италии и в первую очередь Франции. Это – политическая история всего континента, в рамках которого он действовал, история людей, с которыми общался. Человек действия, он не потратил, подобно своему великому предшественнику на посту первого министра Франции кардиналу Ришелье, времени на то, чтобы выразить свои мысли об обществе и правлении на бумаге, описать свое восхождение к вершинам власти. Потомкам осталась лишь его многочисленная деловая корреспонденция.
Это одна из основных причин, почему легче писать о Ришелье, о герцоге де Ларошфуко и кардинале де Реце, оставивших свои мемуары. К тому же Мазарини, как никто другой, был нелюбим со стороны тех, кем ему пришлось управлять, а его репутация постоянно зависела от сравнения с «великим кардиналом» Ришелье.
В глазах современников и трудах авторов последующих поколений вплоть до середины нашего столетия его деятельность не получала адекватной оценки. Историки-романтики первой половины XIX века вслед за Франсуа де Ларошфуко и французские писатели, подобно Дюма-отцу, считали его одним из виновников политического хаоса во Франции середины XVII века. Так, в «Истории Франции в министерство кардинала Мазарини» под редакцией Ж. Базена (1842) дается такая характеристика этого человека: «Кардинал Мазарини забыл, что такое честь и совесть, когда боролся за первое место в государстве… он пробился лишь благодаря мощной воле кардинала Ришелье».
Конечно, наряду с отрицательными современники Мазарини отмечали и его положительные черты. Франсуа де Ларошфуко, блестящий французский аристократ, писатель и сатирик XVII века, писал: «Ум его был обширен, трудолюбив, остёр и исполнен коварства; характер – гибок, даже можно сказать, что у него его вовсе не было… В зависимости от своей выгоды он умел надевать на себя любую личину».
Покровительствовавший ловкому и обходительному итальянскому прелату кардинал Ришелье видел в нем достойного продолжателя своего дела и перед смертью говорил ему: «Джулио, зная вас очень хорошо, я предсказываю, что фортуна ваша пойдет далеко, даже, может быть, дальше моей, ибо вас природа создала настолько гибким, что вы проскользнете в такой проход, которого я даже не замечу. Джулио, если бы нужно было обмануть дьявола, я прибегнул бы к вашим талантам».
Подобных высказываний современников Мазарини множество. Но все они, независимо от общего оттенка – отрицательного или положительного, – подчеркивали выдающийся ум, ловкость и хитрость, осторожность и вместе с тем авантюризм кардинала.
Безусловно, преемнику кардинала Ришелье в историографии не везло. Лишь в последнее время фигура Джулио Мазарини начинает приобретать более разносторонний облик, хотя исследований о нем и сейчас меньше, нежели о Ришелье. Так, современный французский историк Жорж Детан утверждал, что это «…настоящий и преданный сын и брат, нежный друг, ярко выраженный соглашатель и одновременно сильный государственный деятель, временами грубый и решительный, но очень постоянный в отношении Анны Австрийской и короля».
Однако и современные работы французских историков о Мазарини акцентированы прежде всего на освещении истории французского общества и внутренней политики Франции. Самой главной особенностью его биографий и сегодня остается подчеркивание авантюрных и «барочных»[1] черт обыденного и политического поведения кардинала, в целом согласующихся с положительной оценкой его деятельности. Несколько особняком в этом ряду стоит книга известного французского историка Пьера Губера, переведенная на русский язык. Это как бы срез социально-политической истории Франции середины XVII века, на фоне которой подан несколько приукрашенный портрет французского политика, главными качествами которого автор считает непомерное честолюбие и исключительную проницательность. Жаль только, что Губер не доверяет свидетельствам современников Мазарини. Это представляется неверным, поскольку познать этого человека в значительной степени можно путем сравнительного анализа мнений противников и сторонников. Так или иначе, жизнь Мазарини по-прежнему полна тайн.
