Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
Уже 15 ноября специальная комиссия, снаряженная командующим Балтийским флотом, доложила об ущербе, понесенном Балтийским портом. И вот что зафиксировано в ее документах. Сначала по портовым сооружениям (суда в бухте отсутствовали), а потом и по городу было выпущено 162 фугасных и шрапнельных снаряда. Повреждено 24 здания, в том числе вокзал и вышка поста наблюдения, погибли 10 человек, из них 8 мирных жителей.
При опросе солдат, попавших под бомбежку, один из них сообщил, что в порту на оконечности дамбы незадолго до обстрела "наблюдал огонь от фонаря". Вход в бухту затемнялся, без ориентиров или лоцмана зайти в нее было невозможно. Горевший фонарь приводил к мысли, что в городе действовала немецкая агентура. Тем более, накануне набега эсминцев артиллерия Балтийского порта "грузилась на виду местных жителей" в эшелон, чтобы следовать в район Риги.
Эти факты, показывающие "управляемость" с "нашего берега" захождением вражеских кораблей в гавань, заставили штаб флота подключить к расследованию жандармерию. "Атаку Балтийского порта" посчитали главной целью операции Десятой флотилии. Почему эсминцы безрассудно полезли на минное поле, комиссия разбираться не стала.
Капкан, из которого невозможно вырваться
В 1939 году официальный печатный орган ВМФ СССР журнал «Морской сборник» (№ 10) вновь возвращается к теме гибели Десятой флотилии. Теперь уже при анализе событий используются и «некоторые неопубликованные в печати немецкие официальные документы». В итоге «Морской сборник» делает вывод, что германцы, «имея общие сведения о создании русскими передовой позиции, точного места заграждений не знали… Таким образом, чрезмерная самоуверенность, породившая недооценку существующего оборудования этого района, явилась основанием для посылки Десятой флотилии в набег через наиболее действительно загражденный минами район».
И здесь в качестве очень любопытного для нас свидетельства приводятся и выдержки из дневников капитана 2-го ранга И.И. Ренгартена. Его дневники частично опубликованные в журнале "Красный архив" еще в 1927-29 годах, до сих пор часто используются как источники по истории Первой мировой войны и революции на Балтийском флоте. Но нас интересует в первую очередь то, что Ренгартен на тот момент занимал должность начальника разведотделения оперативной части штаба БФ, то есть вполне возможно, что он был одним из тех, кто курировал Анну Ревельскую. Ренгартен вообще был необычайно разносторонне талантливым человеком. К примеру, в сентябре 1914 года именно он испытал первый на флоте радиопеленгатор. После этого приемники — "засекатели" (изготовленные по его же чертежам) тайно установили по всему русскому побережью и подчинили разведотделению. Сигнал "ММ", посылаемый в эфир гибнущими эсминцами Десятой флотилии, точно запеленговали именно "слухачи" Ренгартена. Ему-то командующий флотом вице-адмирал А.И. Непенин и поручил возглавить комиссию по изучению всех обстоятельств прорыва немецких эсминцев к Балтийскому порту.
В своих дневниках, написанных до 1917 года, Иван Ренгартен многого недоговаривает по вполне понятным причинам. Надо было бы быть настоящим безумцем, чтобы пытаться там искать какую-то информацию о наших нелегальных разведчиках. Только в революцию, когда анархия и безвластие захлестнет флот, он начнет более-менее откровенно излагать происходящие события. А в ноябре 1916 года капитан 2-го ранга Рентгартен, вернувшись из Балтийского порта, занес в свой дневник всего несколько строк. Но каких! Читаем: "Андриан (вице-адмирал Непенин — В.Ш.)… распорядился за умные минные постановки представить князя к награде. Миша не зря старался… и окончательно запутал их (немцев) своим планом". Ренгартен знал, о чем писал. В минном деле он так же прекрасно разбирался, так как в начале войны служил флагманским минным офицером.
Контр-адмирал Непенин на мостике «Севастополя»
Итак, некий князь какими-то хитрыми манипуляциями запутал немцев и заставил их залезть на минные поля. Ренгартен однозначно утверждает, что походу Десятой флотилии предшествовали некие хорошо продуманные предварительные действия. Но какие именно не указывает. Но если предварительные действия делались, то только для того чтобы завести немцев в ловушку. Однако сразу возникает вопрос, откуда была такая уверенность в том, что немцы обязательно очертя голову полезут в расставленную им ловушку? Последнее можно объяснить, только приняв во внимание работу Анны Ревельской.
Однако разберемся со всем по порядку. О каком князе ведет речь Рентгартен? В 1916 году в штабе Балтийского флота служил только один князь — капитан 1 ранга Михаил Черкасский в должности флаг-капитана (то есть помощника начальника штаба) по оперативной части. Боевая биография Чекасского, как и у многих российских морских офицеров того времени, началась с русско-японской войны. Михаил Борисович отличился при обороне Порт-Артура, за храбрость удостоен двух орденов. Затем служил на Балтике, а в 1914 году, окончил Морскую академию, был назначен в штаб Балтийского флота, дружил с А.В. Колчаком. Очень любопытная информация об участии Черкасского в событиях 1916 года содержится в "Морских записках" — журнале, выходившем в Нью-Йорке. В 1952 году там был опубликован небольшой исторический очерк "Флаг-капитаны штаба Балтийского флота", где целая страница посвящалась князю Черкасскому.
Начальник штаба Балтийского флота, контр-адмирал Михаил Борисович Черкасский
«…Эти заграждения (4000 мин) ставились в мае. Протяженность передовой позиции хорошо видна на прилагаемой к статье схеме. Но обратим внимание на следующие детали. Черкасский, готовя план операции, решил включить в „общую диспозицию“ и „заградительное поле“ германского флота, действующее еще с августа 1914 года. Чтобы сбить противника с толку, на южной оконечности передовой позиции мины сбрасывались „демонстративно открыто“. Вражеская агентура на это клюнула, и только здесь немцы точно определили „границу опасности“ для своих кораблей, посчитав, что между „заградительным полем“ 1914 года и новыми своими заграждениями русские оставили проход». Так был подготовлен «черновик» будущей ловушки.
В августе-октябре нескольким кайзеровским субмаринам удалось прорваться через передовую позицию, это укрепило сомнение германского морского штаба в существовании "каких-либо сильных препятствий" у Финского залива. Неслучайно курсы Десятой флотилии почти совпадали с курсами подводных лодок. Из этого следует, что подкинутые немцам через Анну Ревельскую карты со схемами минных постановок, так и само окончательное расположение минных полей в Ирбенах было выполнено с учетом знаменитой немецкой пунктуальности. Немцы рассуждали приблизительно так: если в августе прошли подводные лодки, то в октябре пройдут и эсминцы! Однако какие-то сомнения у них все же были: а вдруг русские забросали старые проходы минами. Когда же они увидели на полученных картах, то, что проходы по прежнему свободны, и все соответствует тому, о чем они мечтали, у них отпали последние сомнения. В сентябре Николай II, стоявший на посту Верховного главнокомандующего, отстранил от должности командующего Балтийскм флотом адмирала В.А. Канина за низкую активность "при довольно благоприятной обстановке", когда германский флот до и после генерального Ютландского сражения с англичанами был прикован "событиями к Северному морю". Затишье на Балтике "не использовалось Каниным" для операции против коммуникаций противника. Император требовал от своего флота самых активных действий!
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
