Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
Осенью, когда Балтийский флот принял Непенин, ситуация радикально поменялась. Немцы, обратив свои взоры на Балтику, решили до зимы уничтожить основные силы российского флота в Финском заливе. Преодоление передовой позиции тревоги не вызвало, а далее — чистая вода до самого Кронштадта.
В "Морских записках" приводятся выдержки из рапорта флаг-капитана командующему флотом: "Проход лодок через нашу позицию легко закрыть установлением еще одного противолодочного заграждения (его, кстати, выставили в середине октября из 705 мин на глубину 55–90 метров. — Прим. В.Ш.)… Преодоление минными крейсерами… невозможно. Дополнительной разведки у позиции неприятель не ведет, недооценивает эту опасность для судов".
Отметим, что этот рапорт датирован 4 октября. На следующий день Непенин поставил резолюцию: "Действуйте. Это важнее наступательных плаваний". Непенин обозначил степень важности затеваемой операции, как первостепенную для всего флота! Это и понятно! Огромная работа агента в Либаве, предварительные проработки штаба флота, флотской разведки и минных заградителей обещали несомненный успех. Непенин верил в него и не обманулся в этом! Разгром Десятой флотилии лишь подтвердила полную неосведомленность германского командования о русских заграждениях.
Немцы были переиграны по всем позициям от ювелирной работы Анны Ревельской до, не менее, ювелирной работы команд отряда минных заградителей вовремя заминировавших немцам пути отхода.
А как же сложилась дальнейшая судьба князя? В 1917 году Черкасского назначают начальником штаба БФ и производят в контр-адмиралы. Уволенный в отставку вскоре после Октябрьской революции, Михаил Борисович уезжает на родину, чтобы "не видеть, как флот пожирается огнем раздора". Но Гражданская война настигла его и дома, в Полтавской губернии. В 1918 году Черкасский был убит. Это, скорее всего, именно о нем сказал в своих знаменитых «Письмах из Полтавы» писатель Владимир Короленко: "В кровавом пекле сгорела и жизнь молодого адмирала, которого растерзали только за то, что он больше не хотел воевать".
Подводя итог событиям октября 1916 года, следует констатировать небывалый разгром целой неприятельской флотилии. Факт для любой войны достаточно редкий, а для такого сильного и опытного противника как германский флот вообще исключительный. Поэтому вполне разумно предположить, что помимо грамотного расположения минных полей, везения с нашей стороны и поразительной неразумности с вражеской, здесь присутствовала еще одна весьма значительная составляющая — высококлассная работа нашего агента в Либаве.
Отметим, что контрразведка у немцев работала весьма неплохо, и даже предварительных анализ обстоятельств «нелепой» гибели целой флотилии кораблей доказывал, что переданные германскому командованию документы были поддельными. Затем надо было просто немедленно арестовать кельнершу и разобраться в том, как же на самом деле попал к ней в руки тот злополучный портфель с картами. Даже если бы Анна стоически молчала на допросах, немецким контрразведчикам не стоило бы большого труда определить, что перед ними вовсе не запуганная глупая кельнерша, а опытнейшая российская разведчица. К этому времени германская контрразведка уже имела определенную информацию о женщине-разведчице, которая специализировалась именно на вопросах германского флота. Вспомним Г. Байуотера, который конкретно указывал, что немцы знали о разведывательной деятельности нашей разведчицы под именем Катрин еще с довоенной поры и охотились за ней. Возможно, что у них имелась даже ее фотография. Но в Либаве они ее проморгали. Определить же после всего происшедшего, что кельнерша Клара Изельгоф и есть столь давно разыскиваемая немцами Катрин было делом нескольких часов. И они это определили, но кельнерши в Либаве уже не было.
Дело в том, что еще на этапе подготовки операции непростую ситуацию для Анны в случае уничтожения отряда кораблей противника прекрасно понимали и в штабе Балтийского флота. Скорее всего, операция по спасению Анны была спланирована заранее. При этом ей никак нельзя было покидать Либаву ранее определенного момента, так как это могло насторожить немцев и сорвать всю операцию. Но ей нельзя было покидать Либаву и позднее, так как Анну могли арестовать сразу же после возвращения в базу остатков флотилии. Анна должна была исчезнуть именно в тот момент, когда флотилия Виттинга втянется в горло Финского залива и обратного пути для него уже не будет. Ни раньше и не позже.
Тот факт, что немцы так не схватили Анну, говорит о том, что именно так все и было сделано. Отметим, что столь ювелирная операция по спасению ценного агента могла быть проведена только в том случае, если Анна имела постоянную и надежную связь с центром. Как именно и через кого осуществлялась эта связь, мы не знаем и, наверное, уже ни когда не узнаем.
Но то, что она была — это несомненно. Кроме этого, судя по всему, в Либаве действовал не агент одиночка, а целая группа российских агентов, во главе которой и стояла Анна, которая и являлась местным резидентом.
Война есть война и часто выполнивших свою задачу и провалившихся агентов даже не пытаются спасать. Но особо ценных и перспективных специалистов, резидентов всегда стараются вытащить из лап врагов любой ценой. Анна была как раз таким особо ценным агентом, ради которого стоило рисковать.
В ряде публикаций, посвященных Анне Ревельской, указывается, что на счету ее еще один подвиг. Группа Анна, якобы, в Либаве взорвала два германских парохода. С углем в них подкидывали взрывчатку. Вскоре после выхода из Либавы пароходу взрывались. Приводятся даже их названия «Сьерра» и «Латиния». Легенда красивая, но, судя, по всему, не имеющая никакой реальной основы. И вот почему.
Во-первых, на диверсионную деятельность Анны Ревельской не указывает ни один серьезный исторический источник.
Во-вторых, в перечне потерь германского флота на Балтике в 1915–1916 годы пароходов с такими названиями не значится.
В-третьих, какой вообще был смысл взрывать германские пароходы, выходящие из Либавы? Если в Либаву пароходы действительно привозили военные грузы для наступающей вдоль берега германский армии, то, что же они в таком случае, вывозили обратно из Либавы? Только раненных…
Заметим, что русские военно-морские разведчики были слишком порядочными людьми, чтобы заниматься убийством покалеченных людей, которые в большинстве своем уже никакой ценности не представляли. Если уж и надо было что-то взрывать, то не несчастные пароходы, а боевые корабли германского флота, которые в то время в большом количестве базировались на Либаву. Но их, почему-то, никто не взрывал.
В-четвертых, сам способ подкидывания взрывчатки в угольные ямы слишком рискован и не гарантирует никакого успеха. Это ведь не заранее установленные в артиллерийских погребах специальные «адские машинки».
Зато в случае обнаружения взрывчатки, достаточно легко очертить круг подозреваемых.
И, наконец, в-пятых, ни одно из государств Антанты (Англия, Франция, Россия, позднее Италия и США) ни разу не организовывали диверсий на кораблях и судах противника, считая такую борьбу не рыцарской и откровенно подлой. Диверсиями занимались исключительно немцы с австрийцами.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
