Николь медленно поднялась по ступенькам и остановилась на террасе. Ее безоблачное настроение омрачилось. Пожалуй, следовало взять с собой Джонни, детская непосредственность и очарование порой могут спасти в самой жуткой ситуации. Лучше ей зайти после полудня. Николь уже приготовилась пуститься наутек, как вдруг увидела в угловой комнате темный силуэт: Генри занимался гимнастикой. Николь осторожно вошла в коридор. Если окажется, что здесь успела обосноваться Элен, она развернется и уйдет.
Николь на цыпочках подкралась к приоткрытым дверям спортивного зала. На Генри были только черные боксерские шорты, и при каждом подъеме тяжелого груза мышцы бугрились на его торсе. Николь осмотрелась — в комнате больше никого, затем ее взгляд вновь обратился к Генри, и теперь она заметила, что движения даются ему ценой невероятных усилий. Николь ахнула: чуть ниже левой коленки багровел длинный безобразный рубец.
Генри почувствовал, что за ним наблюдают, поднял глаза и громко чертыхнулся. Он не хотел, чтобы его рассматривали исподтишка и… жалели.
Он доковылял до трости, небрежно брошенной поблизости, прихрамывая добрался до дверей и резко развел их в стороны.
— Решила пошпионить за мной? — с угрозой процедил он.
— Нет, я…
— Подкралась, как воришка. — В серых глазах появился стальной блеск. — Разве я не предупреждал, чтобы ты предварительно позвонила?
— Не припоминаю.
— Проблемы с памятью?
— В конце концов, не стоит кипятиться, я забыла, прости. Что с твоей ногой?
— Чертова царапина вызвала у тебя приступ тошноты?
— Ну зачем ты так?
Генри немного остыл.
— Выходит, у тебя крепкие нервы.
— А ты в этом сомневался? Конечно, если бы твои кишки вывалились наружу и фонтаном хлестала кровь, тогда еще… Как говорится, шрамы украшают мужчину.
Против воли он рассмеялся, и гнев улетучился.
— Я попал в автомобильную катастрофу. — Генри натянул джинсы и стал вытирать влажным полотенцем росинки пота на шее, плечах, груди.
Прилив нежности и сочувствия затопил Николь. Такая маняще гладкая смуглая кожа изуродована шрамами! Но как он мог вообразить, будто удастся сохранить в тайне подобное увечье?
— Это и есть та болезнь, о которой ты упоминал?
Генри кивнул.
— Я лежал в госпитале.
— Долго?
— Почти пять месяцев. Нога была раздроблена, и пришлось по-кретински валяться в кровати. Собирались даже делать ампутацию.
— О нет!
Он усмехнулся.
— В точности моя реакция.
— Наверное, ты попал в жуткую историю, — с тревогой предположила Николь.
В его глазах промелькнула тень пережитого кошмара.
— Машину вынесло на обочину и швырнуло со всего маху о скалу. Крыша вмялась вовнутрь, и острые куски металла впились мне в ногу, к тому же я неловко вывернулся и был зажат между сиденьями. Мы оказались на приличном расстоянии от города, и, хотя встречный мотоциклист сразу вызвал «скорую», понадобилось двадцать минут, чтобы вытащить меня из-под кучи металлолома.
— Ты сидел за рулем?
— Да.
— А что значит «мы»? Пострадал еще кто-то?
— Элен сильно встряхнуло, но она отделалась несколькими синяками. Это…
— Актриса, я в курсе. Мне случайно попался ваш снимок в журнале. — Николь про себя думала: поскорее бы он отложил полотенце и надел рубашку. — Не понимаю только, почему Ричард скрыл это от меня.
Ричард Бакли — перспективный менеджер — с прошлого года контролировал предприятия Освальдов как представитель генерального совета директоров корпорации.
— Я не хотел привлекать внимания прессы, поэтому попросил Фрэнка, родственников и друзей помалкивать. Дик знает об аварии, как и весь персонал во Флориде, но вряд ли сказал Джеймсу. У них, кажется, не слишком приятельские отношения.
— Джеймс не может смириться с тем, что его оттеснили на второй план, — пояснила Николь и, как бы между прочим, спросила: — Элен сейчас с тобой?
— Нет. — Насупившись, он бросил полотенце на спинку стула. — С ней я общался недолго.
— Как и со мной, — вырвалось у Николь.
Он ответил не сразу.
— Еще меньше.
— И теперь у тебя новая подруга?
— Ты принимаешь меня за Дон Жуана? — раздраженно фыркнул Генри. — Нет, я один. Ты вроде бы собиралась воспользоваться моим тренажером?
Его взгляд невольно остановился на глубоком вырезе ее майки. После того несчастного случая Генри вел отшельнический образ жизни, чуждался женщин, но плавные очертания тела Николь затронули дремавшие в нем инстинкты.
— Приступай. — Генри отправился к выходу. — А я принесу гантели.
Николь забралась на велосипед и начала крутить педали.
Вчера она была так невнимательна, даже не заметила его палки. Каким образом произошла авария, ведь Генри опытный, осторожный водитель?
Ей следует ненавидеть Генри, но не получается. Жалость, безграничная жалость к этому дерзкому, взрослому ребенку затопила ее душу.
— Могу предложить тебе трехфунтовые гири, — сказал он, входя в комнату. — Надеюсь, этого достаточно? Они удобны в обращении, так что…
Генри сдавленно охнул: он не захватил с собой трость и споткнулся, когда переступал порог. Николь спрыгнула с велосипеда и подхватила его под руку.
— Тише, — тяжело дыша, проговорила она, помогая ему выпрямиться.
Он посмотрел на нее сверху вниз, и Николь вдруг ощутила жар его тела на своих ладонях и почувствовала себя рядом с ним такой маленькой и хрупкой. Завороженный взгляд Генри между тем не отрывался от ее губ.
Потупившись от смущения, Николь слегка отступила в сторону.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Просто споткнулся, ничего страшного, — сказал Генри.
— Я принесу твою трость, — предложила Николь.
— Не стоит, — раздраженно буркнул он.
— Ладно, только не огрызайся.
— Я был груб? Прошу прощения. — Он виновато развел руками.
— На работе тебя, наверное, ждут не дождутся, — заметила Николь, пытаясь придать разговору нейтральный характер.
— Вряд ли, — сухо ответил Генри. — Двое моих подручных успешно со всем справлялись, пока я валялся в больнице. Я поторопился выписаться, доктор настаивал, что мне нужно постепенно восстанавливать силы, тогда через пару месяцев можно вернуться к обычному графику.
Николь недоверчиво покачала головой: кого он пытается убедить — ее или себя? «Супермену» уже никогда не выиграть медали.
