Мэр бросается в мэрию и хватается за телефон. Он звонит президенту, потом министру внутренних дел и своей жене, которая отдыхает на море в Виареджо.
Затем, вздохнув, заказывает разговоры по телефонам, список которых передал Ансельмо.
Любопытным, которые продолжают наблюдать за островом, теперь кажется, будто он стал меньше и темнее. Свет, видневшийся кое-где, погас, и кажется, будто остров, словно приготовившись к долгой осаде, порвал все контакты с материком.
— Идемте-ка спать, — предлагает кто-то.
— Да уж, пора.
6
Бандиты пробрались на остров разными путями — небольшими группами, переодетые. Одни взяли лодку напрокат в Паттенаско. Другие, в спортивной форме, притворились, будто приехали на прогулку из Домодоссолы. Третьи ещё до зари захватили в Оменье парусную лодку главного врача больницы.
А в Пелле кто-то видел двух весёлых и симпатичных монахов, которые переправились на остров на моторке и, уплатив хозяину лодки, благословили его. Тот ещё пошутил:
— А вот святой Джулио обошёлся в своё время без моторки. Он расстелил на воде свой плащ, встал на него и переплыл озеро без паруса и мотора.
— Мы не настолько святые, — ответили монахи. — И потом, как видишь, у нас нет плащей — не сезон.
На острове бандиты сначала собрались в старинной церкви, а потом поставили часовых с автоматами на берегу, на колокольне, и трое направились к вилле барона Ламберто.
Они постучали в дверь, и Ансельмо открыл им.
— У вас что там, дождь в доме идёт? — спрашивают его.
— Нет, а что?
— Мы видим, у тебя зонт...
— Я очень люблю его. Это память о моём бедном папе, он родом из Джиньезе и всю жизнь делал зонты.
— Умница, чтишь отца и мать. А теперь запри дверь, давай сюда ключ и зови барона.
— Как доложить о вас?
— Как хочешь — вот это пистолет, а это автомат. Ну, живо!
Ансельмо повиновался и поспешил к хозяину, который тренировался с «грушей». Тот обрадовался:
— Посмотри, Ансельмо, ты только посмотри, какой удар! Прямой штосс! А теперь я покажу тебе двойной... И полюбуйся, как ухожу от удара. Обрати внимание, как работают ноги. Завтра сгоняешь в Милан — дам тебе адрес одного спортивного клуба — найдёшь там стоящего боксёра, который возьмётся тренировать меня. Надо, наверное, среднего веса, как ты считаешь? Или, может, лучше тяжёлого? Предложи ему вдвое больше, чем запросит, но смотри, чтоб не слишком.
— Синьор барон, позвольте сказать вам...
— Слушаю, Ансельмо... Да что это с тобой? Отчего так дрожит твой зонт?
— Там внизу какие-то господа, синьор барон...
— Гони прочь, я никого не приглашал!
— Нельзя, синьор барон. Они вооружены.
— Вооружены... А как выглядят?
— Не знаю, синьор барон. Они в масках.
— В масках? Тут какая-то ошибка. Карнавал давно закончился.
— Если синьор барон пожелает укрыться в мансарде под крышей или в подвале, скажу этим господам, что вас пока нет, пусть придут завтра.
— Нет, Ансельмо, так не годится. Ты слишком стар, чтобы рисковать. Я сейчас спущусь. А ты предложи им пока апельсиновый сок, настой ромашки — что захотят.
Ансельмо вернулся к бандитам:
— Синьор барон сейчас придёт.
— Отлично. Именно это он и должен сделать.
Барон сменил спортивный костюм на джинсы и шёлковую голубую рубашку и вышел к своим гостям с широкой приветливой улыбкой.
— Здравствуйте, господа. Чем могу быть полезен?
Главарь подал знак, и двое бандитов отправились осматривать виллу.
— Синьор барон, — сказал главарь, — вы наш пленник.
— Что-то не припоминаю, чтобы я объявлял кому-нибудь войну, — ответил барон, — и не помню, чтобы проигрывал какое-нибудь сражение.
— Ваш ответ, — сказал главарь, — говорит о том, что вы человек отважный. Это приятно. Терпеть не могу иметь дело с теми, кто, едва завидев оружие, тут же кладет в штаны от страха. Но это нисколько не меняет сути. При всём вашем мужестве вы всё равно наш пленник.
— Чей, с вашего позволения? Не хотите же вы, чтобы я сдавался первому встречному! Представьтесь, представьте мне ваших друзей, а дальше видно будет.
— Вы, — ответил главарь, — пленник «Двадцати четырёх Л».
— Как вы сказали — «М»?
— Нет, «Л», синьор барон. «Л», как в слове «Ламберто».
— Какое совпадение! Это же моё имя!
— И наше тоже, синьор барон. Нас двадцать четыре человека, и всех нас зовут Ламберто.
— Очень приятно, — улыбнулся барон. — Больше того — в двадцать четыре раза приятнее. Не думал, что моё имя встречается так часто. Я знал ещё только троих Ламберто — одного в Милане, второго в Венеции и третьего в Константинополе, он, однако, оказался родом из Форли, а в Турцию приехал по делам. Торговал мармеладом. Помню, я спросил у него на улице, который час. И знаете, что он ответил? «Самое время пить пиво! Идёмте?» Так мы и познакомились. Кстати, о пиве. Ансельмо, ты ещё ничего не предложил этим господам?
— Спасибо, позднее, — возразил главарь. — Сначала вы должны внимательно выслушать меня. Пусть вас не беспокоит наше оружие, у нас нет намерений причинить вам зло. Если примете наши условия...
— Там всё в порядке (вернулись те двое, что осматривали виллу, и один из них, человек совершенно невоспитанный, прервал разговор). Только наверху, в мансарде, сидят какие-то странные люди. Говорят, они служащие барона и им велено повторять день и ночь его имя. Один сидит за столом и без конца твердит, как сумасшедший: «Ламберто, Ламберто, Ламберто...» Не замолчал даже при виде пистолета.
— Это, наверное, синьор Бергамини, — пояснил барон, — человек выдержанный и очень добросовестный.
— Как всё это понимать? — поинтересовался главарь.
— Причуда, — ответил барон, — каприз миллиардера. Мне приятно сознавать, что моё имя всё время у кого-то на устах. Это доставляет мне удовольствие, как бывает, например, когда почешешь там, где чешется. Словом, хобби. У вас есть возражения?
— И быть не может, — заверил главарь, — поскольку это не связано с нашими планами.
— Я рад, — заметил барон, подмигивая несчастному Ансельмо, бледному, точно призрак. — Впрочем, я хорошо плачу им. Надеюсь, вы не станете мешать их профессиональной работе?
— Я уже сказал вам — нет, — повторил главарь. — К тому же это приятно и нам — мы все ведь тоже Ламберто.
— Вот это меня и удивляет! Ни одного, кого звали бы Джузеппе, Реджинальдо или Станислао? Как вам удалось собрать вместе двадцать четыре тёзки?
