От автора
Хотите — верьте, хотите — нет… но я был знаком с бароном Мюнхаузеном. К сожалению, я виделся с ним только однажды, но этот день никогда не забуду. Барон сидел за письменным столом, с гусиным пером в руке — на пушечном ядре!
— Как! — воскликнул я. — Вы еще живы?!
— Представьте себе! — барон Мюнхаузен усмехнулся и пожал плечами. — Вас это удивляет?
— Нисколько! — ответил я.
Но это была неправда. Я смотрел на барона Мюнхаузена и не верил глазам: неужели и в самом деле это он — наш дорогой и любимый Мюнхаузен?
— Но почему об этом никто не знает?
— Потому что никто мне не верит, — ответил Мюнхаузен. — Все считают, что я опять обманываю, и смеются мне прямо в глаза!..
Барон Мюнхаузен приподнялся и уселся на пушечном ядре поудобней. А я смотрел на него и думал: «Вот чудеса! Барон Мюнхаузен жив! Рассказать — никто не поверит!» И, не удержавшись, спросил:
— Неужели на этом ядре вы летали в лагерь неприятеля?
Барон улыбнулся:
— Разумеется, нет. На этом ядре я летаю к своим друзьям!
Только тут я заметил на лужайке перед домом небольшую пушку и снова удивился:
— Неужели вы и вправду летаете на этом ядре?
— Увы… — барон Мюнхаузен тяжело вздохнул. — Я уже слишком стар для верховой езды.
— Полноте, барон, — сказал я от всего сердца, — вы не такой уж старый!
Барон Мюнхаузен рассмеялся:
— Сегодня мне исполнилось ровно семьсот! — И, взглянув в мои широко открытые глаза, он похлопал меня по плечу. — Успокойтесь, мой милый, я сказал вам чистую правду. Даже не верится — мне уже семьсот! А ведь когда-то я был молод и лучшие годы своей жизни провел на поле брани, где получил несметное число ран. Сначала — от стрел и мечей, а в более поздние времена — от пуль и снарядов. К счастью, у меня всегда было богатырское здоровье…
— И вы никогда-никогда не болели? — удивился я.
— Только один раз — в шестнадцатом веке! Я подхватил чуму, но перенес ее на ногах, за что поплатился хорошим насморком. Впрочем, я ничуть об этом не сожалел. Как раз в то время шла война между испанцами и англичанами, на стороне которых сражался я. Обнаружив, что болен чумой, я в тот же день сдался в плен испанцам и всех до одного заразил этой ужасной болезнью. Трудно поверить, но это действительно так. К утру они все от меня очумели! Но война была не единственным занятием барона Мюнхаузена. Я двенадцать раз летал на Луну, трижды — на Марс и один раз — на Большую Медведицу, где и познакомился со своей будущей женой, — тут барон Мюнхаузен вздохнул, и смахнул набежавшую слезу. — Ах, мой друг! Никогда не думал, что найду свое счастье на Большой Медведице! Только подумать — ей было тогда шестнадцать, а мне уже шестьсот! И все-таки мы прожили с ней счастливую жизнь!
— Но как вы добрались до Большой Медведицы?! — воскликнул я изумленно. — Как вы поднялись так высоко?
— А вы разве не знаете? Я поднял себя за волосы! — Барон Мюнхаузен подкрутил усы и откашлялся. — А теперь можете меня поздравить с днем рождения!
Увы, на следующий день барон умер, и весь мир погрузился в траур. Еще бы — великий Мюнхаузен был так знаменит, что в день его смерти произошло солнечное затмение. Когда же тьма рассеялась, все воскликнули хором:
— Да здравствует барон Мюнхаузен!
К счастью, на прощание барон Мюнхаузен поведал мне о своих последних приключениях. И сейчас они перед вами.
На волосок от гибели
«Время убивает тех, кто убивает время!»
Барон Мюнхаузен Вернувшись домой после своих удивительных приключений на Сырном острове, я целых три года прожил в полном одиночестве. Я так пропах сыром, что не решался встретиться даже со своими друзьями. Днем меня донимали мухи, ночью — мыши. И только через три года я окончательно проветрился.
Конечно, за это время я непременно стал бы отшельником, если бы не случай.
Ах, друзья, напрасно вы думаете, что сами управляете своей судьбой. Случай и только случай управляет вами. Самое ужасное на свете — случай! Самое прекрасное — тоже случай! Но, как ни много на свете случаев, мелких случайностей куда больше, и нет от них никакого спасения.
Дело в том, что я очень люблю бабочек. И вот однажды я увидел бабочку сказочной красоты, которой не было в моей коллекции. К счастью, я был на коне, но, едва я подскакал к бабочке, как она вспорхнула и понеслась над лужайкой.
К сожалению, бабочки настолько пугливы, что не подпускают к себе лошадь. А собаки со мной, как назло, не было. И хотя я заядлый охотник и не раз охотился на волка, лисицу и зайца, скажу сразу: все это сущие пустяки по сравнению с охотой на бабочку, если вы ее преследуете верхом на лошади.
Она то взмывала, то падала, то снова взмывала… А я все мчался вперед и вперед — через поля, леса и горы. Пока не домчался до огромного ущелья. Не долго думая, я пришпорил коня и взвился в воздух. Но, к несчастью, не рассчитал прыжка и повис над страшной бездной.
Говорят, что утопающий хватается за соломинку. Но если вы летите в пропасть, соломинка вам вряд ли пригодится. Я был в отчаянии, как вдруг заметил над собой блеснувшую нить паутины. Вне себя от радости, я вцепился в нее обеими руками и вместе с конем тихо поплыл следом за ней.
Разумеется, тонкая паутинка ни за что бы не выдержала нашей тяжести, если бы не мои могучие легкие. Ни на секунду не переставая, я дул и дул, поддерживая паутинку над ужасной бездной, пока не приземлился на другом краю пропасти.
Увы! Ровно через пять минут я очутился перед такой же страшной пропастью. К счастью, через эту пропасть тянулся очень удобный мост. Но едва мой конь добрался до его середины, как он провалился, и мы рухнули вниз. Казалось, я обречен. И что же? Я не упал и не разбился. Я сделал нечто другое — повис на волоске!
