– Возможно, я смогу это устроить, но только с одним условием: вы не должны встретиться взглядами, иначе это может быть расценено Советом как общение. Ты просто на него посмотришь и всё, идёт?
– Идёт! – неожиданно легко согласился мужчина и протянул Бегемотику руку.
Тот с удивлением посмотрел на протянутую незнакомцем ладонь, потом что-то выкопал в памяти из чужеземных книжек, просиял:
– Ну да, да, – путешественник потряс в нетерпении ладонью.
Франт опасливо её пожал, потом достал из кармана пурпурный платок и тщательно протёр свою ладонь, нисколько не смущаясь собеседника, – про это, видимо, в книжках ничего написано не было.
Глава V. День второй. Кровавые истории
Пастух ни секунды не сомневался, можно ли выводить мальчика на улицу. Совет сказал ясно и чётко: нельзя допустить, чтобы семейство между собой общалось до допросов. Старик понимал всё точно так, как было сказано, и не придумывал лишнего. Из-за этого, в общем-то, он и стал пастухом. Овцы на него не могли донести.
Перед рассветом он привычно выгнал отару в степь, оставил на попечение собак и вернулся домой дожидаться пробуждения гостя. Когда мальчик проснулся, они позавтракали сыром и хлебом, выпили чай и решили прогуляться по городу.
Пастух жил на самой окраине, где жались друг к другу жалкие неприглядные хижины. Дальше стояли только кошары, небольшая конюшня и псарня.
– А где твои овцы?
– Они не мои, это овцы горожан.
– Ну какая разница, ты же за ними присматриваешь. Так где они?
– Пасутся.
– Сами?
– Собаки присматривают, чтобы они не разбежались и не потерялись.
– А если украдут?
– Тут некому красть.
– У вас такие честные люди живут?
– Нет, просто всех чужаков давно уничтожили или прогнали, а наши сограждане исправно докладывают Совету о любых явных или возможных преступлениях соседей.
– Как уничтожили? Убили?
– Да.
– А за что?
– Бывает так, что людей просто убивают, потому что они – другие.
– Не бывает так! Должна быть какая-то причина!
Старик остановился, обернулся.
– Видишь, во-о-он вдалеке видны обгоревшие развалины? Там был городок. Чужой. Мы жили рядом столетиями. Но однажды у нас появился Великий вождь, и он велел этот городок и всех его жителей – мужчин, женщин, стариков, детей – уничтожить. Потому что, как сказал вождь, они оказались врагами, просто долго маскировались. Это и была причина.
– А кто убивал?
– Все.
Пастух замолчал и долго шёл, погружённый в мрачные воспоминания, мальчик его не тревожил.
– К тому времени это был единственный оставшийся населённый пункт чужих. Остальные племена в нашей долине уже были уничтожены, а наш народ научился убивать без сомнения и дрожи в руках. А эти чужие были очень мирные, и к ним никаких претензий никогда не было, поэтому и зажились тут.
– А к другим были?
– У людей всегда друг к другу много претензий. Ты действительно хочешь узнать эту грустную историю?
– Конечно! Ты очень интересно рассказываешь и ты добрый. Ты мог бы быть учителем, я бы у тебя с удовольствием учился!
– А я и был учителем.
– А почему перестал?
– Я не сам. Видишь ли, учитель – это важная должность, он формирует сознание будущих граждан страны. А все важные должности в нашей стране должны занимать прямые отпрыски членов Совета старейшин.
– Почему?
– Так решил Совет.
– М-м-м, – мальчик не смог сказать ничего внятного, но очевидно было, что ответ его не устроил.
– Понимаешь, мы подходим к началу той истории, что я хотел тебе рассказать. Сейчас ты спрашиваешь про конец истории. Он тебе будет непонятен, но я всё равно расскажу его, потому что дети нетерпеливы. Ты выслушаешь и поймёшь, что надо слушать с начала.
– Хорошо.
– У нас была Большая война. Наши предки избавились от всех пришельцев (так у нас называют таких людей, как твоя семья – из далёких стран), потом от других племён здесь, а потом и от всех внутренних врагов. Пока шла священная война, не было времени на образование. Тем более что оно было у нас на языке тогдашнего врага. Когда война закончилась, выяснилось, что выросло целое поколение людей, которые не могли ни читать, ни писать, ни считать. Стало очевидным, что всё, что ещё осталось, скоро разрушится. Решили вернуть образование. Но тогда обнаружилось, что практически не осталось людей, способных обучать. Ведь все учебники были на языке пришельцев. Тогда Великий вождь, который правил тогда нашей страной, постановил, что все испытания закончились и мы должны построить новый порядок. Отныне все жители нашей страны были поделены на людей чистой крови и помешанных (это те, у кого в роду до двенадцатого колена был пришелец или человек из другого племени). Людьми чистой крови были признаны вождь, вся его семья и семьи его приближенных. Самое забавное, что к тому моменту мы все уже были родственниками – после войны и чистки нас осталось слишком мало. Тем не менее случилось то, что случилось: для всех семей были составлены официальные родословные, их заперли в секретной комнате в здании администрации Великого вождя, а комнату опечатали. Отдельно – чистых, отдельно – помешанных. Отныне образование на языке пришельцев и все важные должности были доступны только людям чистой крови, а помешанные признавались людьми низшего слоя и им предписывалось получать образование на нашем деградировавшем, ставшем примитивным языке, у которого даже нет письменности. Детей низшего слоя постановлялось учить только три года самым общим вещам: иноземному алфавиту, чтобы могли читать вывески и ценники, сложению-вычитанию и другим азам математики, чтобы могли понимать приказы хозяев, ну и каким-то знаниям об окружающей природе, чтобы ничего не испортили, что им не принадлежит.
– А ты сам какой крови?
– Обычной, красной! – засмеялся старик. – Но они решили, что я низший слой.
– А кто они?
– Была целая комиссия по разделению. А возглавлял её отец самого богатого сейчас человека нашей страны. Улавливаешь связь? Оттуда и богатства. Многие просто покупали себе нужную родословную.
– А ты?
– Во-первых, у меня не было денег, потому что деньги после войны были только у тех, кто не стеснялся грабить и мародёрствовать. А во-вторых, я думаю, что на самом деле низший класс – это покупать себе какую-то эфемерную «чистоту» крови!
– Ну и что дальше?
– Учить детей «высшего слоя» кому-то надо было ведь. Вот они и взяли меня: из них нашлось слишком мало годных для этого, а меня хорошо обучили родители, тоже бывшие учителя. Но со временем «чистокровных» стало возмущать, что их детей учит такой плебей, как я. Кроме того, им не нравилось, чему я их учил и как. И это ещё не всё: образование вновь стало престижным, учителям стали отдавать большие дома, отобранные в своё время у пришельцев, им стали нанимать прислугу, предоставлять на пропитание много скота… В общем, эти должности захотели многие, но не было тех, кто реально мог обучать.
