Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Бороться с польскими повстанцами-партизанами было нелегко. Их поддерживало население. Для местных крестьян не было никакой принципиальной разницы между польскими и русскими помещиками, а первые были вроде бы издавна «своими», привычными.
Самым слабым звеном в политике польских националистов была их шляхетская политическая установка, не предполагавшая освобождения холопов. Этим воспользовалось русское правительство. Александр II послал в Польшу графа Н.А. Милютина с полномочием освободить крестьян, по тому плану, который тот предлагал осуществить в России.
– Поезжайте в Польшу и там примените против помещиков вашу красную программу, – сказал император.
Так и произошло: значительная часть земель польских помещиков была передана крестьянам, которым только требовалось платить определенный налог в казну.
Двоюродный брат П.А. Кропоткина, воевавший в Польше в составе гвардейского уланского полка, рассказывал:
– Банды нападали беспрестанно на наши небольшие отряды; а так как повстанцы сражались превосходно, отлично знали местность и находили поддержку в населении, то они оставались победителями в таких случаях. Поэтому мы вынуждены были ходить всегда большими колоннами. И вот мы ходили все время по всему краю, взад и вперед, среди лесов, а конца восстанию не предвиделось. Пока мы пересекали какую-нибудь местность, мы не встречали никакого следа повстанцев. Но как только мы возвращались, то узнавали, что банды опять появлялись в тылу и собирали патриотическую подать. И если какой-нибудь крестьянин оказал услуги нашим войскам, мы находили его повешенным повстанцами. Так дело тянулось несколько месяцев, без всякой надежды на скорый конец, покуда не прибыли Милютин и черкасский. Как только они освободили крестьян и дали им землю, все сразу изменилось. Крестьяне перешли на нашу сторону и стали помогать нам ловить повстанцев. Революция кончилась.
Польских повстанцев ждала нелегкая судьба: одних казнили, других сослали в Сибирь (среди них был впоследствии известный географ и геолог И.Д. Черский), третьи бежали за границу, главным образом во Францию и в Англию.
Об отношении к русского правительства к полякам Александр II сказал 25 мая 1865 года в Зимнем дворце на приеме высших гражданских чинов и членов знатных дворянских родов царства Польского:
«Я желаю, чтобы слова мои вы передали вашим заблужденным соотечественникам. Надеюсь, что вы будете содействовать к образумлению их. При сем случае не могу не припомнить слов, поставляемых мне в укор, как бы оскорбление для Польши, которые я сказал еще в 1856 году в Варшаве, по прибытии туда в первый еще раз Императором. Я был встречен тогда с увлечением и в Лазенковском дворце говорил вашим соотечественникам: «Оставьте мечтания!» («Point de reveries!») Я люблю одинаково всех моих верных подданных: русских, поляков, финляндцев, лифляндцев и других; они мне все одинаково дороги, но никогда не допущу, чтобы дозволена была мысль об отделении Царства Польского от России и самостоятельное без нее существование его; оно создано Императором и всем обязано России».
Однако через два года Александр II едва не пал от руки польского эмигранта, революционера-националиста. Если учесть, что эта акция связывала в один узел политику России, Польши и Франции, то можно сказать о проявлении международного терроризма.
Это произошло летом 1867 года в Париже. В то время отношения России и Франции были натянутыми. Французское правительство поддерживала выступления польских националистов против власти русского императора.
Император Наполеон III пригласил Александра II посетить Парижскую всемирную выставку и быть его гостем. Летом русский царь прибыл в Париж. Он произвел прекрасное впечатление на французскую аристократию своим внушительной и красивой внешностью, безукоризненным поведением и прекрасной французской речью.
Однако не обошлось и без неприятностей. Во время его официального посещения Дворца правосудия один из французских адвокатов, прерывая торжественное мероприятие, закричал, размахивая руками и злобно глядя на императора: «Да здравствует Польша!» Александру II не осталось ничего, как поклониться председателю суда и выйти из зала.
Трудно сказать, была ли столь вульгарная и наглая акция как-то связана с французским правительством, но ее результатом стало еще большее охлаждение отношений между двумя императорами.
А затем произошел другой инцидент, едва не стоивший русскому царю жизни.
Оба императора ехали в открытом экипаже через Булонский лес, возвращаясь с военного парада. Приветствовала их большая толпа, а потому кортеж двигался медленно.
Вдруг к карете, в которой находились императоры, бросился молодой человек с револьвером в руке. Он выстрелил в Александра II. Пуля прошла через ноздри коня офицера охраны, обрызгав кровью императоров, и, не задев никого из них, ранила женщину на противоположной стороне улицы.
Террорист подбежал вплотную к карете и почти в упор, прицелившись, нажал спусковой крючок. Раздался выстрел. Но русского царя словно охраняли высшие силы: револьвер взорвался в руках нападавшего, который упал на землю и был схвачен полицейскими.
Террористом оказался поляк Антон Березовский. Он участвовал в восстании 1863 года, а после его разгрома бежал во Францию, где получал из казны небольшое денежное пособие. На что он рассчитывал, покушаясь на русского царя, сказать трудно. Скорее всего, им двигала слепая злоба. Во-первых, он мог случайно убить императора Франции, что непременно печально сказалось бы на судьбе польских эмигрантов во Франции. Во-вторых, гибель русского царя ничуть не улучшила бы положения поляков на родине и лишь закрепила бы господство над Польшей нового императора России.
Этот инцидент можно рассматривать как злобную и нелепую акцию врага России: ничего хорошего для Польши убийство Александра II принести не могло. Преступника осудили на пожизненную каторгу на острове Новая Каледония.
«Польская революция положила конец всем реформам, – писал П.А. Кропоткин. – Правда, в 1864 и 1866 годах ввели земскую и судебную реформы, но они были готовы еще в 1862 году. Кроме того, в последний момент Александр II отдал предпочтение плану земской реформы, выработанному не Николаем Милютиным, а реакционною партией Валуева по австро-немецким образцам. Затем, немедленно после обнародования обеих реформ, значение их сократили, а в некоторых случаях даже уничтожили при помощи многочисленных «временных правил».
Хуже всего было то, что само общественное мнение сразу повернуло на путь реакции. Героем дня стал Катков, парадировавший теперь как русский «патриот» и увлекавший за собою значительную часть петербургского и московского общества. Он немедленно помещал в разряд «изменников» всех тех, кто еще дерзал говорить о реформах».
По-видимому, Антон Березовский не случайно хотел убить Александра II именно в Париже. В случае успешного покушения можно было рассчитывать на резкое обострение отношений между Россией и Францией, очередную вспышку повстанческой войны в Польше и, возможно, ее отделение от Российской империи благодаря вмешательству Англии и Франции. Нельзя было исключить не только растерянность русского правительства, но и возможного дворцового переворота. Буйные головы могли даже вообразить, что этот переворот будет носить радикальный характер и завершится принятием конституции.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
