Книга Клубничное убийство - Галина Куликова

Зима вошла в город захватчиком, и за одну ночь погребла подснегом материальный мир, наделав повсюду круглых бугров. Люся отодвинула шторы,оперлась ладонями о подоконник и заглянула вниз. Внизу все изменилось совчерашнего дня. Легковушки, оставленные на стоянке возле дома, сверху казалисьварениками, выложенными на обсыпанный мукой противень. По снежному морю двораносилась овчарка, погружаясь в сугробы и выныривая из них, как дельфин. Онаповизгивала, делясь с хозяином неизбывным собачьим счастьем и оставляя за собойбуруны. Длинный розовый язык болтался в ее пасти, словно детский носок.

Люся села на подоконник, размышляя о предстоящей сегодняпытке. Вечеринка. Возможно, для других это повод развеяться, но уж точно не длянее. И вот еще что. Если она явится на службу нарядная, Белоярова навернякаотпустит какой‑нибудь комментарий, от которого душа покроется волдырями.

В конце концов выход нашелся. Люся выбрала простое платье инадела сверху деловой пиджак. Ас собой взяла вечерний, с блестками. Достаточноодной минуты, чтобы преобразиться в конце дня. Поколебавшись, она распустилаволосы и подкрасила ресницы. По ее мнению, получилось довольно выразительно.Вооружившись ледяным спокойствием, Люся отправилась на работу.

Однако стоило ей переступить порог редакции, как лед пошелтрещинами. Охранник Игорь, приросший к своему стулу возле входа на этаж,поздоровался с ней вежливо и посмотрел равнодушно. Таким взглядом мужчинысмотрят на редиску, сопровождая жену в ее странствиях по базару. В коридореЛюся догнала лилового с мороза Полусветова. Он немедленно спросил, есть ли унее кавалер на сегодняшний вечер, и так ущипнул за бок, что едва не сломалребро. Проделывать такие фокусы в его возрасте почему‑то считалосьнормальным.

Потирая бок, Люся вошла в приемную и нос к носу столкнуласьс Белояровой, которая явилась минутой раньше.

— Ты опоздала, — выговорила она. Огляделасекретаршу с ног до головы, заметила подкрашенные ресницы и добавила: —Девушка, которая хочет хорошо выглядеть, должна мало спать и много двигаться, ане раскрашивать лицо, как индеец. Учти на будущее.

Весь день Люся обреченно ждала вечера. Будь у нее выбор, онаотказалась бы от участия в празднике вообще. Лучше зайти в кафе и полистатьновую книгу, заедая ее порцией шоколадного мороженого. Но Белоярова велела себясопровождать, объяснив это тем, что хочет подарить какому‑то Пеструхинуиз команды спонсоров фирменный календарь… а тот не помещается в вечернююсумочку. Поэтому Люся должна носить календарь за ней, пока не представитсяслучай от него избавиться.

Бабушка учила ее в каждом событии находить что‑топозитивное. Люся долго искала и наконец нашла. Обычно на больших мероприятияхее одолевало смущение, и она не знала, куда деть руки. Сегодня вечером руки унее будут заняты календарем. Нужно этому радоваться. Она честно пыталасьрадоваться, но не слишком преуспела.

Клебовников появился в приемной ровно в семь вечера. Враспахнутой дубленке и ярком шарфе, благоухающий одеколоном и, разумеется,всклокоченный. Впрочем, ему это шло. Люся робела перед ним. Он казался слишкомвзрослым, слишком умным, слишком успешным… Трагедия, случившаяся в его жизни,внушала ей мистический ужас. Люся полагала, что человек, переживший подобноенесчастье, заслуживает особого обращения, а она в таких делах совершенныйпрофан. Кроме того, она слышала, что у него на прошлой неделе умерла мать. Иэту смерть он очень тяжело переживал.

— Ну, что? Пора ехать, — сказал Клебовников бодрымтоном и посмотрел на нее глазами человека, похоронившего свою душу восемь летназад. — Не забыли, что я обещал вас подвезти?

В тот момент, когда он выводил Люсю из приемной, придерживаяее за локоть, в коридоре появился Свиноедов, наряженный в свежую, кривозастегнутую рубашку.

— Вы куда? — спросил он с мрачнойподозрительностью мужа, встретившего на лестнице жену под ручку с почтальоном.

Люся на всякий случай робко улыбнулась, а Клебовниковневозмутимо ответил:

— Полагаю, туда же, куда и ты.

— А я куда? — не унимался Свиноедов. — Иглавное — зачем? Что мне делать среди людей, которые немедленнонапьются, — простите мою смешную аналогию, — как свиньи, и учиняткакое‑нибудь безобразие?! Вероятно, я сошел с ума.

— По‑моему, с тобой все в порядке, — заметилКлебовников, проталкивая Люсю вперед. — Впрочем, не знаю. На сегодняшнихпереговорах ты выглядел странно. А бедную журналистку чуть не просверлилвзглядом.

— Я просто пытался понять — то ли это она меня таксильно возбуждает, то л и я купил себе тесные трусы.

Клебовников засмеялся. Он всегда смеялся над шуточками Свиноедова,хотя Люся считала, что тот больше смахивает на трагика, чем на комика.

— Возьмите меня с собой, — потребовал между темарт‑директор не терпящим возражений тоном. — Уверен, я вам зачем‑нибудьпригожусь.

— В смысле — если спустит колесо, сам справишься сдомкратом?

— По крайней мере помогу советом.

Он сходил за своим пальто, и все трое спустились по лестницена первый этаж, очутившись через минуту на улице. Клебовников немедленнозастегнул дубленку, потому что ветер уже обшарил его ледяными руками и попыталсяутащить шарф. Потом он незаметно огляделся по сторонам, отыскивая типа в серомполушубке. Тип стоял все там же, возле киоска, и от холода притопывал ногами.Клебовников быстро отодвинулся от своих спутников. Если в него выстрелят, онине должны оказаться на линии огня. Потом велел им ждать у подъезда и отправилсяза машиной.

Люся не знала, о чем говорить со Свиноедовым, который стоялмолча, засунув руки в карманы длинного пальто. Тогда она стала смотреть посторонам, тихо радуясь наступившей зиме. Продолговатые леденцы фонарей застрялив небесном сите, через которое сыпалась вниз тонко смолотая мука. Автобусы шлимедленно, увозя отяжелевших от усталости людей. Отваливаясь от остановок, онибасисто вздыхали. Их глушители кашляли, оставляя в воздухе мохеровые клубкивыхлопного газа.