— Боцмана! Общий сбор! — гаркнул гигант. — Развели тут караван-сарай! Бездельники! Лоботрясы! Уроды! — поливал он своих подопечных, раздавая тумаки направо и налево. — Пошевеливайтесь!
Пираты плохо понимали, отчего так взбеленился их главарь. Подумаешь, отдохнули немного! Это же не повод, чтобы так орать. Команда джентльменов удачи все-таки построилась в шеренгу, старательно поддерживая друг друга, и стояла, покачиваясь, в ожидании дальнейших распоряжений.
Чернобородый окинул гневным взглядом палубу, напоминавшую скорее помойку: бутылки, кружки, объедки, разбросанное оружие…
— Шкипер! Боцмана! Авральная приборка! Пять минут — и у меня тут все блестит! — отдал он приказ и, развернувшись на каблуках, зашагал на мостик.
Вооружившись тряпками и швабрами, пираты принялись драить палубу. Сначала дело продвигалось плохо — выпитые бочонки вина давали себя знать. Но постепенно сказывалось целительное воздействие активного труда на свежем воздухе. По прошествии недолгого времени на палубе и следа нс осталось от недавнего разгрома. Черная Борода покинул мостик и, удовлетворенный, пошел принимать работу. Все вокруг сверкало и блестело, будто перед большим смотром, а сами пираты выглядели даже приободрившимися. Гигант ухмыльнулся в бороду. «Могут, когда захотят, черти!» — подумал он про себя.
— Слева по борту испанский галеон! — послышался вдруг с грота крик смотрящего.
Капитан сорвался с места и в следующую секунду оказался на мостике. Рулевой и без его команды знал, какой маневр необходимо совершить пиратскому судну. Он резко крутанул штурвал, и фрегат, почти что черпнув забортной воды, завалился набок. От неожиданной смены курса флибустьеры горохом посыпались на палубу, и образовавшаяся куча-мала покатилась к левому фальшборту. Не успели толком разобраться, где чьи руки, где ноги, как парусник вновь тряхнуло по килю и крен пошел на другую сторону. При этом маневре вся компания поехала к противоположному фальшборту. Никто не понимал, что происходит. На мостике же, у штурвала, тем временем шла настоящая борьба. Две пары крепких рук вцепились в руль и не давали тому повернуться ни вправо, ни влево. Черная Борода был в ярости. Взбешенный проворством и дерзостью старика Шанти, его готовностью встать на пути такого грозного противника, каковым он считал себя, Черная Борода буквально кипел от гнева. Казалось, что воздух от мостика до бушприта раскалился от ненависти.
— Прочь отсюда! — прошипел Черная Борода, силясь оторвать тонкие жилистые пальцы старика от штурвала.
— Не надо так нервничать, малыш, — нарочито спокойно ответил Шанти. Он твердо смотрел в глаза капитану. Старый морской волк был единственным во всей команде, кто не боялся этого громилы. — И оставь в покое мои руки, это неподходящая игрушка для таких, как ты!
— Ты лезешь не в свои дела, каракатица вонючая! — сорвался на крик пират, задетый за живое небрежно-снисходительным тоном Шанти.
— Если мы ввяжемся в бой с королевским галеоном, это будут уже наши общие дела, — сохраняя прежнее спокойствие, заметил старик. — Ты прекрасно знаешь, Анне запретила призовую охоту! Она не желает, чтобы испанцы узнали, где наше укрытие.
— Анне запретила! Анне не хочет! Заладил как попугай! Да мне плевать на то, что она там хочет или не хочет! На этом мостике командую я! На приказы глупой бабы мне начхать! Понял?
— Не понял, — ответил старик. — И понимать не хочу. Ты будешь делать то, что тебе велено. Мы не можем идти на такой риск, — терпеливо продолжил он. — Если испанцы победят или, изрядно потрепав, бросятся за нами в погоню, они дойдут до Тортуги. Тогда нам всем придет конец.
— Какая погоня, черт побери! — заорал Черная Борода. — Пираты не сдаются никогда! Мы уничтожим их, они и помолиться не успеют!
Пиратский вожак готов был разорвать Шанти в клочья. Но старик был доверенным лицом Анне Бонни, и разделаться с ним вот так прилюдно, начав свару, — было бы неосмотрительно. Это значит — открыто выступить против главы флибустьерского содружества на Тортуге, а это опасно — слишком много пиратских предводителей поддерживали ее. Но здесь, на корабле, хозяином был Черная Борода. Он прекрасно знал, на что пойдет его команда. За него она — в огонь и в воду. В голове гиганта сложился коварный план. Сделав вид, что смирился, он отпустил штурвал, с понурым видом покинул рубку и вышел на палубу. Шанти, закрепив рулевое колесо, последовал за ним.
— Галеон удаляется! — рапортовал смотрящий, наблюдавший за испанским кораблем.
— Ребята! — обратился Черная Борода к своей команде. — Нам выпала удача! Золото страны Эльдорадо само плывет к нам в руки! Возьмем испанский галеон на абордаж, и вся добыча наша!
— Уррра! Урррра! Уррра! — приветствовали слова любимого капитана пираты, истосковавшиеся по привычному делу. Давненько они не нюхали пороху! А тут еще и золото Эльдорадо! За такое сокровище любой из джентльменов удачи готов отдать полжизни. Черная Борода знал, чем зацепить головорезов. Есть там золото или нет и откуда ему о том известно — сейчас никто разбираться не станет. Главное, раззадорить парней, приготовиться к нападению, а там будет видно. На палубе царило ликование. Морские разбойники обнимались, кричали, бросали в воздух свои шляпы. Кто-то палил в воздух, салютуя, будто золото уже было у них в руках. Шанти понял — он проиграл. Команда беспрекословно подчиняется своему предводителю, и старому морскому волку ни за что не справиться с ними в одиночку.
— К бою товсь! — отдал команду Черная Борода, победоносно глядя на Шанти.
— Ты еще пожалеешь об этом, — печально проговорил тот и отошел в сторону.
— На галеоне что-то происходит! — сообщил матрос-смотрящий из марсовой корзины. — Вроде кого-то собираются казнить!
— Надо им помочь! — злорадно прорычал чернобородый и приказал: — Мутанта сюда!
Но вызванный уже сам выбрался на палубу в сопровождении своего закадычного друга, с которым он никогда не расставался. Мутантом звали огромного пирата — настоящее чудо природы. Высоченного роста, необъятных размеров, этот человек мог любого свалить одной левой, но делал подобное лишь по доброй воле и крайне редко. От рождения он отличался необыкновенным добродушием, которое сочеталось с таким же необыкновенным тупоумием. В своем умственном развитии он оставался На уровне младенца и оттого нуждался в постоянной опеке. По этой причине и находился всегда рядом с ним его друг и товарищ, водивший Мутанта на поводке и руководивший всеми его действиями. Рядом со своим подопечным опекун казался просто лилипутом. Он и так не отличался особо крепким телосложением: тощий как щепка, невысокого росточка, опекун-поводырь был еще и самым мелким в команде пиратов, которые любили потешаться над ним и называли дон Кишка. Тот в свою очередь не обижался на дурацкое прозвище, ибо знал: без него и Мутанта пираты — никуда. В бою великан был незаменим. Он действовал, как настоящая молотобойная машина. Дон Кишка только отдавал команды, и кроткий исполин, не размышляя, обрушивал свои смертоносные удары на указанную цель. Чтобы уберечь руки своего приятеля от ссадин и ушибов, дон Кишка, по-своему любивший кроткого Мутанта, придумал надевать ему во время драк защитные перчатки. Но поскольку сшить такие исполинские рукавички никто не брался, в качестве оных пришлось использовать две небольшие дубовые бочки. Ходить в таком снаряжении довольно затруднительно. Но добродушный Голиаф приноровился к неудобству и предпочитал ходить на четвереньках, как гигантская собака, — и поле боя видно лучше, и бочки не соскакивают. В таком вот виде он и был выведен на палубу, где уже томилось в ожидании грядущего сражения другое чудо природы — человек-гора, хотя и уступавший предыдущему чуду в росте, но намного сильнее его. Это был не человек, а гигантская туша, живая масса, состоящая из одних сплошных мускулов. Хитроумный дон Кишка и тут проявил изобретательность: из прочных ремней была сооружена специальная конструкция, при помощи которой можно было закрепить на спине у богатыря ствол самой большой пушки и получить в итоге бесценное мобильное орудие. Наличие этакого уникального вооружения давало пиратам Черной Бороды несомненное преимущество и обеспечивало им беспроигрышную победу в любом бою.
