Дверь распахнулась. Беатрис, увидев Марка, так и осталась стоять с открытым ртом.
Марк был удивлен не меньше. Перед ним стояла красивая женщина, завернувшаяся в большое пушистое полотенце. Более того, все ее тело было расписано странными причудливыми узорами. Черные мелкие завитушки начинались россыпью на правой щеке и, увеличиваясь в размере, спускались по шее. На плече замысловатый узор отдаленно напоминал грациозную кошку, следы лапок которой были разбросаны по всей руке.
— Что вы здесь делаете? — Беатрис первой справилась с растерянностью от неожиданной встречи.
— Извините. — Марк замешкался. — Вы не пригласите меня войти?
— Пока я не узнаю цель вашего визита, нет, — категорично заявила Беатрис, отметив, что поздний посетитель совершенно обескуражен ее экстравагантной внешностью. — Увлекаетесь боди-артом? — с улыбкой спросила она.
Марк окончательно смутился.
— Нет… хотя, впрочем, очень мило… да, мило и оригинально… Весьма.
Беатрис весело рассмеялась, вскинув голову, отчего ее рыжие локоны разметались по обнаженным плечам.
— Хорошо, проходите. Не хочу, чтобы еще кто-нибудь из постояльцев отеля так же уставился на меня.
Беатрис отошла в сторону, дав Марку возможность пройти в номер.
— Как вы меня нашли? — спросила она после того, как Марк сел в глубокое кресло.
— Проще простого. Я спросил у швейцара, в каком номере остановилась самая прекрасная женщина, принявшая участие в аукционе, — с обаятельной улыбкой ответил Марк. — Не обратить на вас внимание невозможно.
— Это комплимент? — язвительно спросила Беатрис. — Или, наоборот, оскорбление моего индивидуального стиля?
— Это искреннее восхищение вашей красотой и оригинальностью, — Марк из последних сил сдерживал раздражение и старался быть обаятельным и учтивым. Однако в отношении Марсианки это ему удавалось с огромным трудом.
— Кстати, как вас зовут? — спросила Беатрис. — В первую нашу встречу вы так и не удостоили меня ответом.
Марк сжал кулаки. Да как она смеет беззастенчиво напоминать ему о той уличной сцене, которую устроила на глазах Вероники! Беатрис, похоже, не заметила вспышки гнева гостя или решила проигнорировать ее.
— Так вы ответите самой прекрасной женщине? Или ваше имя священно и его знание грозит вам мучительной гибелью?
— Марк Рассел.
— Марк, а вы не желаете узнать, как зовут меня? — кокетливо поинтересовалась Беатрис.
— Нет, не желаю. — Заметив ее вопросительный взгляд, Марк добавил: — Швейцар сказал, что ваше имя Беатрис Холден. Надеюсь, я не ошибся?
— Все верно. Так что же все-таки привело вас ко мне? Наверняка не только моя красота, но и картина Миро, которую я увела у вас из-под носа, — сказала Беатрис с улыбкой.
— Вы не только необыкновенно красивы, но и поразительно умны, — заметил Марк.
— Так что же вы теперь хотите от меня? — упорствовала Беатрис.
— Я хочу сделать вам предложение, — деловым тоном ответил Марк.
— Да-а-а?! Неужели моя красота настолько вас покорила, что вы сразу решили сделать мне предложение? Или вам настолько понравилось, как я целуюсь?
Марк смутился. Вот чертова бестия! Вечно переворачивает все с ног на голову. Он приказал себе сохранять спокойствие и хладнокровие, вернее то, что от них еще осталось после десятиминутного разговора с Беатрис.
— Вы покраснели, как маленький мальчик, пойманный за кражей яблок в чужом саду. — Беатрис беззаботно рассмеялась.
— Вы не поняли… я хочу предложить… перекупить у вас полотно Миро.
Беатрис перестала смеяться.
— Вот как? И сколько же вы можете предложить?
— Вы приобрели ее на аукционе за сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, предлагаю еще двадцать сверху. И вы уступаете мне картину.
Беатрис снова рассмеялась, рискуя свести Марка с ума от бешенства.
— Вы это серьезно? — наконец спросила она, поборов очередной приступ звонкого смеха.
— Абсолютно.
— Тогда мой ответ — нет.
— Нет? — переспросил Марк. — Сколько же вы хотите?
— Я неясно выразилась? Нет, значит, нет. Я мечтала иметь полотно Миро всю сознательную жизнь. Я считаю его своим учителем. Благодаря Миро я стала художницей, обрела, так сказать, смысл жизни. Неужели вы думаете, что я уступлю вам картину только ради того, чтобы она пылилась в каком-нибудь грязном чулане, дожидаясь своего часа? Вернее, того момента, когда ее рыночная стоимость подскочит до небес. Ни за что! Я не предам своего учителя. Не продам его дельцу, мечтающему лишь о прибыли.
Искусство — не только объект вложения капитала. Может быть, для вас это и станет новостью, но художественные произведения обладают особой ценностью. Эстетической.
— Это ваше последнее слово? — спросил Марк, играя желваками на скулах от досады и раздражения.
— Мистер Рассел, я уже начинаю сомневаться в вашем умственном здоровье. С какого раза обычно вы улавливаете смысл слов? Я уже, кажется, не раз сказала, что никогда, ни при каких обстоятельствах не откажусь от картины Миро. Тем более не отдам ее в ваши алчные лапы.
— Сомневаетесь в моей нормальности?! Что ж, я в вашей давно перестал сомневаться. Я уверен, что вы не в своем уме. Достаточно на вас взглянуть: разрисовали себя с ног до головы и думаете, что от этого стали красивее. Да вы ненормальная! С какой вы планеты, милочка? Или лучше было бы спросить, какая сейчас погода на Марсе?
Марк быстро встал с кресла и метровыми шагами направился к выходу. Через секунду он вышел за дверь, хлопнув ею так, что наверняка постояльцы соседних номеров испугались, что началось землетрясение.
Беатрис в недоумении стояла на прежнем месте.
Что за игры затеяла с ней судьба? Случайностей не бывает, тем более дважды. Следовательно, Марк… Нет, только не это. Никогда не повторю ошибку прошлого! Никаких отношений с земными мужчинами! — твердо решила про себя Беатрис. Хватит с меня занудства Адама, чтобы терпеть еще и раздражительность Марка Рассела.
Однако она снова и снова возвращалась мыслями к тому летнему дню, когда впервые увидела Марка на улице. Нет, она пыталась обмануть саму себя, утверждая, будто кинулась на шею первому попавшемуся мужчине. На самом деле Марк ей понравился. Она сразу выделила высокого широкоплечего мужчину из толпы спешивших в кондиционированные офисы менеджеров и банковских служащих. Беатрис подсознательно ощутила близость Марка. Что-то шепнуло ей, что он создан именно для нее.
Имела ли она право не поверить чутью? Могла ли противиться судьбе? А вдруг… Марк так и будет ненавидеть ее… Что тогда?
— Марк, дружище, куда ты так торопишься? — спросил Юджин О'Нил, едва не столкнувшись лбами с разгневанным приятелем.
