Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Что же касается противоположного конца социальной лестницы, то именно Пон-Нёф положил начало моде на купания в Сене, дав шанс менее удачливым горожанам спастись от летней жары. Вскоре после открытия моста купальщики и те, кто принимал солнечные ванны, стали собираться прямо под мостом, в поле зрения прохожих, пересекающих Пон-Нёф. Это развлечение приняло более организованную форму, когда появились купальни, отдельные для мужчин и женщин.
Периодическое издание Франсуа Кольте Le Journal сообщает, как много пользы эти купальни принесли во время жары 1676 года. А в знойное сухое лето 1716 года полицию обязали вмешиваться в случаях, когда обнаженные мужчины вламывались в дамские раздевалки, а также если ими будут замечены обнаженные загорающие «на берегу реки возле Пон-Нёф, где они лежат и разгуливают совершенно голыми». Был даже издан приказ, запрещающий «мужчинам оставаться на песке возле Пон-Нёф в обнаженном виде». Но к тому времени люди уже несколько десятилетий использовали берег Сены у подножия Нового моста в качестве нудистского пляжа.
На Пон-Нёф смешивались простолюдины и знать: паж этой женщины-аристократки несет ее длинный шлейф, чтобы она могла передвигаться более свободно
Поскольку пути всех, от принцев до нищих, пересекались на Новом мосту, парижане впервые получили опыт, который жители других европейских столиц испытали лишь спустя много десятков лет: непосредственный физический контакт с представителями других социальных слоев.
Многочисленные полотна XVII века, изображающие сцены на мосту, отражают это необыкновенное социальное смешение. Так, например, на этой картине 1660-х годов показано, как пара аристократов движется по мосту рядом с буржуа (женщина прямо за ними и мужчина на лошади) и даже со скромными уличными торговцами. (Мужчина продает яблоки, но в корзине женщины, вероятно, находятся знаменитые во всей Европе каштаны, фирменное блюдо торговцев с моста.) За спинами прохожих можно разглядеть истинные «народные массы»: нищих, укрывшихся под статуей. И дворяне идут пешком, точно так же, как и менее привилегированные горожане: Пон-Нёф являлся великим социальным уравнителем.
Пон-Нёф был великим социальным уравнителем. Мужчины и женщины из всех сословий – даже нищие, собиравшиеся у статуи Генриха IV, – каждый день вступали в близкий контакт
Это не могли не отметить современники, которые понимали, что пестрота и активность парижской толпы способна не только вызвать особый интерес у туристов, но и стать предметом национальной гордости. В 1652 году писатель Клод Луи Берто писал друзьям из провинции, что не собирается утомлять их описанием очередного великого памятника. Вместо этого он хотел поведать им о настоящем Париже, «месте, полном не чудес, но хаоса и суеты». Он начинал свой отчет рассказом о Пон-Нёф и его социальной роли. В путеводителе 1684 года Брис отмечает, что гости Парижа всегда удивляются тому, как «деловит и переполнен людьми» Новый мост, а также и тому, что там «можно встретить людей всех сословий, одетых на любой манер». «Все это дает прекрасное представление о Париже», – заключает он.
Одна особенность совершенно точно гарантировала посетителям, что они получат «прекрасное представление» о городе, – это тротуары. Тротуары на Пон-Нёф являлись первыми в мире; они познакомили европейцев с идеей разделения пешеходов и транспорта. Авторы путеводителей, осознавая, что читателям подобное явление незнакомо, – например, Клод де Варенн в 1639 году, – особо подчеркивают, что они предназначены «исключительно для пешеходов». Путеводитель Немейтца 1719 года все еще называет тротуары «удобным новшеством», неизвестным иностранцам. (Первые тротуары на парижских улицах, а именно на улице Одеон, появились только в 1781 году, вслед за лондонским Вестминстером в 1762 году.)
Несколько десятилетий у данного новшества не было четкого названия. Чаще всего его называли banquette; это слово можно перевести с французского как уступ, оно использовалось для обозначения защитного выступа на укреплениях, откуда могли стрелять солдаты. Однако многие употребляли слово levées, возвышение или дамба, или allées, дорожка или аллея. Признанное ныне слово trottoir, тротуар, появилось только в 1704 году.
Точно так же никто не знал, как правильно называть людей, которые ходили по этим banquettes. В официальных документах использовалось выражение gens de pied, буквально «люди на ногах», или пехота, военный термин для войск, ведущих боевые действия в пешем порядке. К 1690-м годам во французские словари был включен термин piéton, – «пешеход». Ранние упоминания piétons в основном связаны с жалобами на плохо вымощенные улицы и слишком быстро едущие кареты. С самого начала типичный городской пешеход был вынужден бороться за место под солнцем в переполненной метрополии.
И в самом деле, Пон-Нёф был построен как раз тогда, когда в Париже резко возросло количество транспортных средств. Благодаря своим размерам и расположению он сразу же стал использоваться всеми для пересечения реки и оказался поражен болезнью, которая охватила позднее все современные города, – пробки.
Эта картина датируется примерно 1700 годом и изображает один из самых первых транспортных заторов. У нее двойное название: «Пон-Нёф» и L’embarras de Paris. В ходе XVII века и особенно в его последние десятилетия слово embarras, до того означавшее «замешательство» или «затруднение, помеха», приобрело новое значение: «ситуация на улице, когда несколько предметов преграждают друг другу путь». Таким образом, появилось новое городское «затруднение».
Иностранные гости Парижа XVII века всегда отмечали «суматоху» и «постоянный шум» на улицах города. Люди, по их словам, «объехавшие всю Европу», утверждали, что в этом отношении Париж не имеет себе равных. (Один из путешественников даже сказал, что Париж может поспорить с самым забитым городом в мире – Пекином). Все жаловались, что кареты, которых становится все больше и больше, не только издают такой громкий шум, что невозможно услышать звук приближающегося экипажа, но и движутся настолько быстро, что пешеходы «живут в постоянном страхе быть раздавленными». По словам одного из этих умудренных уличным опытом индивидов, «в Париже человеку нужны глаза со всех сторон головы». А самым оживленным и беспокойным местом столицы, «которое не стоит на месте ни днем ни ночью», являлся Пон-Нёф.
И очевидцы ничего не выдумывали: во второй половине XVII века карет стало невероятно много. Первая карета была замечена на улицах города около 1550 года, и, по утверждению историка Соваля, она принадлежала не королю и не крупному аристократу, а супруге зажиточного аптекаря. Долгое время экипажи оставались не меньшей диковинкой, чем зубы у курицы. К тому времени, как был построен Пон-Нёф, во всем Париже, как говорили, их насчитывалось не больше десяти, – и даже сам король владел всего одной каретой. Но в путеводителе Бриса издания 1700 года сказано, что их число возросло уже до двадцати тысяч. В течение этой половины столетия в Париже появилась масса новых улиц; многие из старых были продлены и расширены. Увеличилась общая площадь города, но это не помогло справиться с количеством транспорта.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
