Прихрамывая, Ама вышла, закутавшись в шаль. У нее был изможденный вид. Кларри заговорила с ней на смеси английского и кхаси.
— Как Рамша? Камаль прислал лекарства?
Ама кивнула, устало улыбнувшись.
— Спасибо вам. Теперь он уже лучше спит. Лихорадка отступила. Но Рамша очень ослаб, кожа да кости. Боюсь, они выследят его раньше, чем он поправится.
— Здесь он в безопасности. — Кларри старалась говорить как можно убедительнее.
— Кто знает? Ловцов не беспокоит, как далеко сбежали работники. И всегда найдутся те, кто выдаст другого за несколько рупий.
— Вам не следует волноваться. Мы никому не позволим тронуть Рамшу. Несколько недель чистого горного воздуха и ваша еда вылечат его, — улыбнулась Кларри ободряюще.
Ама развела руки в стороны.
— У вас доброе сердце, госпожа Кларисса. Такое же, как у вашей матери.
Они обнялись. Кларри потрясло то, какой маленькой стала ее няня, похожая на хрупкую птичку. Когда Кларри была ребенком, она утопала в покровительственных объятиях Амы. Няня гораздо сильнее проявляла свою привязанность, чем ее собственная мать, и Кларри везде следовала за ней как тень. Много раз Камаля посылали привести девочку из дома Амы, и он отчитывал Кларри за то, что она пропадает во дворах прислуги. Но даже в детстве Кларри чувствовала важность Амы. Она была главой рода и хозяйкой подворья, поскольку у народа кхаси имущество наследовалось по женской линии. Кларри росла, принимая как должное то, что окружающие ее женщины пользуются уважением и занимают достойное положение. Отец поощрял в ней самостоятельность и никогда не стремился ограничить ее интересы только домашними заботами. При наблюдении за другими англо-индийскими семействами Кларри всегда поражало то, какой ограниченной и скучной была в них жизнь женщин.
Возвращаясь назад в Белгури, Кларри продолжала размышлять на эту тему.
Неожиданно от деревьев слева от нее отделился всадник. Вздрогнув, девушка натянула вожжи. Она узнала гнедого жеребца и мускулистую фигуру наездника еще до того, как смогла различить его лицо в полумраке. Это был Уэсли.
— Что вы здесь делаете? — спросила она удивленно.
— Ищу вас, — ответил он прямо. — Я подумал, что вы, должно быть, выехали на утреннюю прогулку. Где вы были?
Кларри, растерявшись, медлила с ответом.
— Просто каталась.
Уэсли подъехал ближе. Их лошади заинтересованно ткнулись носами друг в друга.
— Не желаете еще покататься? — предложил он. — Встретить восход солнца?
Ощутив возбуждение, Кларри кивнула.
— Охотно. С вершины Белгури открывается прекрасный вид. Следуйте за мной, и я вам покажу.
Они поехали вверх по склону сквозь густые заросли деревьев, огибая забор подворья и пробираясь по извилистой тропинке, которую Кларри знала как свои пять пальцев. Через двадцать минут пути они выехали на прогалину, которой заканчивалась тропка. Перед ними возвышался скалистый утес. Кларри спешилась и привязала Принца к кусту.
— Если мы сюда заберемся, то увидим солнце над Гималаями. Тут придется карабкаться. Хотите идти дальше?
Уэсли удивленно поднял брови.
— Конечно, если вы справитесь…
Он осекся, встретив ее насмешливый взгляд.
Не дожидаясь, когда он спрыгнет с седла, Кларри направилась к камням и влезла на первый валун.
— Поспешите, если хотите застать рассвет, — окликнула она его.
Отсюда и дальше нужно было карабкаться на высокие камни, чередующиеся с ненадежными осыпями, кое-где поросшими низким кустарником. Спеша забраться наверх, Кларри оступилась и ухватилась за маленький куст. Она вскрикнула от боли — ее перчатку для верховой езды пронзил длинный шип, воткнувшийся в ладонь. Отпустив растение, девушка съехала назад, обдирая колени под бриджами. Уэсли остановил ее падение, бросившись вперед и прижав ее к земле.
Они лежали, тяжело дыша. Уэсли навалился на нее своим атлетическим телом. Кларри ощутила его теплое дыхание на своей щеке. Ее сердце неистово колотилось, и она чувствовала биение сердца Уэсли. Никто из них не шевелился.
— Вы поранились? — спросил Уэсли наконец.
— Да… Я схватилась за колючий куст, — выдохнула девушка.
— Дайте я взгляну.
Уэсли отстранился, чтобы осмотреть ее руку. Он осторожно снял перчатку. Острие шипа осталось в коже.
— Не шевелитесь, — приказал он.
Быстрым движением Уэсли выдернул обломок. Кларри вздрогнула, сдерживая крик. Уэсли засунул руку под жилет, достал оттуда карманную флягу и капнул немного виски на ранку.
— Ой! — не сдержалась Кларри. — Как больно!
Он улыбнулся.
— Немного потерпите, — сказал Уэсли, продолжая держать ее за руку.
Кларри, перевернувшись, села, и он заметил ее содранные колени.
— Похожи, тут тоже раны, — заметил Уэсли, снова потянувшись за флягой.
Она выдернула руку.
— Не смейте! Со мной все в порядке.
Взрыв смеха Уэсли эхом облетел округу.
— Не буду спорить.
Они пристально посмотрели друг на друга в свете начинающегося утра.
— И все-таки, почему вы так рано сюда приехали? — спросила Кларри.
— Я же сказал: хотел прокатиться. Я всегда встаю до рассвета. Харри невозможно растолкать в такую рань. Я подумал, что вы, наверное, тоже не спите, и не ошибся.
— То есть вы не шпионили?
Уэсли фыркнул.
— Шпионил?
— Изучали характер местности, возможно, расположение деревень. Вы из тех, кто в первую очередь думает о работе.
Она выдержала его прямой взгляд.
— Вы, должно быть, между делом смотрели, где тут можно завербовать работников.
— А если и так?
Кларри проглотила ком.
— Тогда имейте в виду: вы зря тратите свое время. Народ кхаси не интересуется работой на больших плантациях. Они прежде всего скотоводы и привязаны к этим холмам, независимо от того, плох урожай или хорош.
Прищурив зеленые глаза, Уэсли придвинулся ближе к ней. Не в силах отвести глаз от его пристального взгляда, Кларри почувствовала, что он видит ее насквозь и знает, что она что-то от него скрывает.
— Вы ездили в деревню, — сказал он мягко. — Я видел вас.
Кларри ахнула.
— Вы следили за мной!
Уэсли не стал этого отрицать.
— Почему вы хотели скрыть от меня, где вы были? Вы чего-то недоговариваете. Уж не прячется ли там один из наших беглецов?
Кларри запаниковала.
— Конечно нет, — солгала она. — А вы не имеете права шпионить вокруг Белгури и выслеживать меня!
