Пролог
Лоре не хотелось просыпаться. Ей снилось, будто она приехала в гости к бабушке с дедушкой, в их старинный особняк у обрыва над рекой. Вот она шагает по аллее в тени вековых дубов, выходит на лужайку перед домом, которую огибает подковообразная дорога, ведущая прямо к подъезду с портиком. Навстречу ей спускается дедушка, улыбается, протягивая к ней руки… А вот и бабушка! Она почему-то сидит в вольтеровском кресле с высокой спинкой и занимается рукоделием. Ее белые волосы окружают лицо пушистым ореолом, на ней темное летнее платье с кружевами у ворота.
Как хорошо — дедушка с бабушкой живые. Но ведь это сон! — думает она там, во сне. Дедушка с бабушкой давно умерли. Нет! Это для других они умерли, а для нее нет…
Бабушка вскакивает, роняет рукоделие, быстрым, порхающим шагом подходит к ней, обнимает, проводит ладонью по щеке, треплет по плечу…
— Лора, да проснись же ты наконец! Пора вставать, — слышит она сквозь сон голос Кэтлин, — на автобус опоздаем.
Лора открывает глаза. Улыбается.
— Кэтти, я еще минут пять полежу, хорошо? Мне снилось, будто я у бабушки с дедушкой…
— Это какой дедушка? — прервала ее Кэтлин, подходя к окну и раздергивая шторы. — Который фотографом был?
— Почему был? — возразила Лора. — Дедушка был и остается непревзойденным мастером своего дела. К твоему сведению, фотография, если повезет, живет дольше, чем человек. Так что дедушка… — она запнулась, как бы живой.
— Подруга, ты чересчур трепетная! — улыбнулась Кэтлин, садясь в кресло возле окна. — Чтобы не сказать, пафосная.
— Нет, правда, Кэтти! Все забудется, уйдет в прошлое, а с фотографии будут смотреть на нас дорогие лица, побеждая время и смерть…
— Не спорю! — кивнула Кэтлин. — Только, согласись, почти все фотографии прошлого, не в обиду твоему деду будет сказано, абсолютно статичны. В них мало движения, действия, элемента внезапности… Короче, такие фотографии далеки от реальности, потому что они сплошь и рядом постановочные.
— Согласна. Зато какие прекрасные лица! — Лора откинула одеяло, села на край кровати. — Даже у самых некрасивых. Чистые высокие лбы, ясные глаза, черты излучают спокойствие и достоинство… Даже удивительно, Кэтти, можно подумать, раньше и не было нефотогеничных… Хотя и термина такого еще не придумали, потому что были лица… лица с большой буквы, если угодно. Вот ты сказала, мол, фотографии прошлого постановочные.
Лора задумалась.
— Сказала! И что? — Кэтлин закурила.
— А то, что к примеру, фотографические изображения с горами, лесами и водопадами — это не плод убогого воображения, не ограниченность, как считают некоторые, а, если хочешь, художественный инстинкт…
— О Господи! — Кэтлин закатила глаза. — Ну, ты и загнула! А попроще нельзя?
— Можно. А ты, будь добра, не кури натощак! — Лора поморщилась и, помолчав, добавила: — Так что горы, пальмы и водопады у старых фотографов не что иное, как подсознательное стремление к живописи, которой фотография, между прочим, подражает и по сей день.
— Кто бы спорил… — усмехнулась Кэтлин. — Я не буду! А тебе, Лора, с твоим высоким стилем впору лекции читать у нас в колледже.
— Пусть магистр Браун читает, у него это лучше получается!
— Да он тебе в подметки не годится, ей Богу! — Кэтлин затянулась.
— Не мне, а моему дедушке! — поправила ее Лора. — Если хочешь знать, несколько его фотографий украшают стенды Музея фотографии у нас в Рочестере.
— Поздравляю! И желаю достичь таких же высот, — не удержалась от шпильки Кэтлин.
— Спасибо. Буду стараться, — сдержанным тоном сказала Лора, словно не замечая ироничного настроя подруги.
— Старайся, у тебя непременно получится, — улыбнулась та.
— А вот скажи, Кэтти, чем фон на старинных фотографиях так уж принципиально отличается от театрального задника?
— Пожалуй, ничем, — произнесла Кэтлин в раздумье, кинув на Лору внимательный взгляд.
— То-то и оно! — оживилась Лора. — Знаешь, какое фотоателье было у дедушки? Просторный павильон со стеклянной крышей и стеклянной стеной на север. Там стояла балюстрада из папье-маше, камни и деревья из того же материала. Была и бутафорская мебель. Всякие столики с резьбой, цветы в горшках, скамьи, отделанные под мрамор, плюшевые кресла, всевозможные безделушки… А свет, цвет, композиция, оптика, осветительные приборы… Масса проблем! Совсем как в театре. А размер фотографий, наконец?
— Знаю, знаю, — прервала ее Кэтлин. — Миньон, макарт, визитные, кабинетные, будуарные… Стандарт поз. Только стоя и только сидя. Фас, профиль, труа-кар…
— Правильно, все верно. Ты прилежная студентка! — Лора кивнула. — А когда со временем размер визиток пришелся всем по вкусу, у дедушки работы стало выше крыши.
— Той самой, стеклянной? — уточнила Кэтлин с невинным видом.
Лора покачала головой.
— Язва ты порядочная, Кэтти дорогая! — заметила она с улыбкой. — И вот тогда ему стал помогать сын.
— Твой папаша?
— Ну да! Папа тогда был ребенком…
— Ты вроде бы говорила, что он у тебя работает в НАСА.
— Так и есть. Папа — доктор наук и работает в фотоотделе НАСА. Так что дедушкина школа ему здорово пригодилась. Космические исследования — дело серьезное. Там всего хватает: и движения, и действия, и внезапностей…
— Это точно! — Кэтлин прищурилась. — А твой дед, надо думать, на визитках сколотил солидное состояние! — заметила она, стряхивая пепел в карманную пепельницу.
— С чего ты взяла? — вскинула брови Лора.
— А разве нет? — Кэтлин усмехнулась. — К твоему сведению, у нас на коммерческом отделении деньги — в смысле прибыль от реализации проектов прикладного искусства — считать умеют.
— Ага! Значит, фотография все-таки искусство?
— Здрасьте вам! А я разве говорила, что нет?
— Положим этого ты не говорила, но все равно дедушка никогда не сколачивал состояние, как ты выразилась, потому что был истинным художником, а не каким-то там ремесленником.
— Ну что ты заводишься в самом деле? Ведь вы же не бедствовали, в конце концов?
— Не бедствовали, — согласилась Лора.
— Ну, так вот! А мой брат, к которому мы с тобой собрались в гости, зарабатывает мне и себе на жизнь в поте лица! Впрочем, скоро ты сама в этом убедишься. — Кэтлин помолчала. — Ну и что там было дальше с дедушкиными визитками?
— Что было дальше? — Лора подложила под спину подушку, уселась поудобнее. — С визитками произошла замечательная история. Ими все стали обмениваться, и вот тогда появились семейные альбомы. Такие основательные, в переплетах из натуральной кожи, с роскошным тиснением, с изящными виньетками вокруг вырезанных окошек для фотографий… После бабушки осталось несколько таких альбомов, сохранивших дух времени и моду тех далеких лет. Ведь тогда поход в фотоателье был целым событием. Понимаешь? Поэтому и одеваться было принято, как на выход, парадно… Стойки, строчки, кокетки, кружевные воротнички, жабо, меха, броши, серьги, серебряные пуговицы-украшения, ридикюли…
