Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
В приказе подчеркивалось:
«Мы очищаем свои ряды от фашистско-шпионской троцкистской гнили и впредь не допустим повторения этих позорных фактов. Очищая свою армию от гнилостной дряни, мы тем самым делаем ее еще более сильной и неуязвимой. Красная армия обязана и будет иметь до конца честный, преданный делу рабочих и крестьян, делу своей Родины подлинно свой начальствующий состав. Удесятерим большевистскую бдительность, повысим и радикально улучшим нашу работу во всех областях, повысим самокритику и тем ускорим полную ликвидацию последствий работы врагов народа».[31]
12 июня все указанные в приказе Ворошилова «враги народа» были расстреляны. 21 июня войска получили приказ № 082, подписанный наркомами обороны и внутренних дел «Об освобождении от ответственности военнослужащих, участников контрреволюционных и вредительских фашистских организаций, раскаявшихся в своих преступлениях, добровольно явившихся и без утайки рассказавших обо всем ими совершенном и о своих сообщниках». Военным советам округов (армий, флотов) предписывалось представлять наркому обороны свои соображения как о возможности «оставления раскаявшегося и прощенного преступника в рядах РККА, так и о дальнейшем его служебном использовании в армии.[32]
Как же относился И. С. Конев к репрессиям в Красной армии? Для него арест и расстрел тех, с кем он готовил войска к будущей войне, несомненно, были тяжелым ударом. Конев не мог поверить в то, что Тухачевский и Уборевич, под началом которых он служил, являются «врагами народа»! В своей автобиографии, написанной 31 октября 1947 г., Конев ничего не говорит о событиях тридцать седьмого года, но подчеркивает: «Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма, особенно на Украине в 1923 г(оду) против бандита Примакова и др.». Возможно, память подвела Ивана Степановича, так как в 1923-м он еще находился на Дальнем Востоке. Однако для него В. М. Примаков, расстрелянный в июне 1937 г., был не кем иным, как «бандитом».
Органы безопасности, вероятно, не верили в активность Конева в борьбе с «врагами народа». В справке, составленной на Ивана Степановича 16 июля 1941 г., начальник 3-го управления Наркомата обороны майор государственной безопасности А. Н. Михеев пишет:
«…Будучи командиром особого корпуса (57-й особый корпус.) в МНР до 1939 г(ода), Конев всеми мерами противодействовал привлечению к партответственности и аресту б(ывшего) нач(альника) штаба корпуса Малышева, б(ывшего) командира 7 ММБ (мотомехбригады) Ермолина, б(ывшего) мл(адшего) лейтенанта Ильина, б(ывшего) нач(альника) штаба механизированного полка Потапова, б(ывшего) командира 106-го с(трелкового) п(олка) Квашина, б(ывшего) начарта 38-й с(трелковой) д(ивизии) фронта и др(угих), которые все же были арестованы и разоблачены как участники контрреволюционного заговора, троцкисты и шпионы (начарт 38-й с(трелковой) д(ивизии) фронта при прямо-таки прямом попустительстве Конева бежал на машине дивизии из МНР в Маньчжурию). Конев старался выдвигать и представлял к наградам и орденам впоследствии арестованных и разоблаченных органами НКВД врагов народа: б(ывшего) нач(альника) (службы) горючего Сяри, нач(альника) шта(ба) кор(пуса) Ермолаева, пом(ощника) нач(альника) 4-го отделения шта(ба) кор(пуса) Курбатова, командира 18-го к(авалерийского) п(олка) Бойко, командира 150-й авиабригады Маслова и др(угих)».
На должность командира 57-го особого корпуса Конев, по его воспоминаниям, был назначен при следующих обстоятельствах. В июле 1937 г. его вызвали в Москву к наркому обороны Ворошилову. Он принял Ивана Степановича в своем кабинете и спросил:
– Знаете ли вы Дальний Восток?
– Да, знаю, – ответил Конев, – воевал там, прошел до Владивостока включительно.
– Знаете ли вы Монголию?
– Монголию немного знаю: наша 2-я Верхнеудинская дивизия находилась на границе с Монголией и Маньчжурией, когда там развертывались бои за освобождение Забайкалья от банд Семенова, и я хорошо представляю себе весь район, особенно восточную часть Монголии, ее бескрайние степи, характер ее местности. К тому же 2-я Верхнеудинская дивизия принимала участие в ликвидации банд Дитерихса.
– Нам нужно послать в Монголию представителя – советником при Монгольской народной армии. Как вы смотрите, если мы вас назначим на эту должность? Справитесь ли вы с ней?
Конев, не раздумывая, ответил:
– Справлюсь, товарищ народный комиссар, я согласен на это назначение.
Ворошилова такой ответ удовлетворил:
– А говорят, что у нас нет кадров. Очень хорошо, товарищ Конев, что вы сразу согласились поехать в Монголию и выполнить это ответственное поручение. Сегодня состоится заседание Политбюро. Я доложу на Политбюро о вашем согласии, и вопрос о вашем отъезде будет окончательно решен.
Вечером на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о назначении И. С. Конева командиром 57-го особого корпуса. После этого он был вызван в Кремль, где его принял И. В. Сталин, который ознакомил Конева с обстановкой, складывавшейся в Монголии.
– В связи с наступлением японцев в Маньчжурии у них подготовлен и план захвата Монгольской Народной Республики, – подчеркнул Иосиф Виссарионович, – а задача советских войск – не допустить захвата Монголии японскими войсками, не допустить выхода японцев к границам Советского Союза в районе озера Байкал и не дать им перерезать нашу дальневосточную магистраль.
Сдав дела, Конев выехал к новому месту службы. Семья пока оставалась в Минске. Здесь в ноябре 1937 г. после тяжелой болезни умер его отец.
В сентябре 1931 года японские войска начали оккупацию Маньчжурии и приблизились к Государственной границе СССР. Генеральный штаб Японии в это время принял «Основные положения плана войны против СССР», предусматривавшие выдвижение войск к востоку от Большого Хингана и быстрый разгром главных сил Красной армии. Учитывая, что СССР к середине 30-х годов усилил свою обороноспособность на Дальнем Востоке, военно-политическое руководство Японии пошло на заключение союза с Германией. Позже к нему присоединилась Италия. Все это воодушевило Японию на расширение военной агрессии в Азии, прежде всего против Китая. В январе 1935 года японские войска вторглись на территорию Монгольской Народной Республики и захватили часть восточного выступа территории МНР. Позднее некоторые японские историки пытались снять обвинения с правительства Японии за конфликт в районе Халхин-Гола.
Прежде чем продолжить наше повествование, сделаем небольшой экскурс в историю. 5 июня 1935 г. на станции Маньчжурия начались переговоры между маньчжурской и монгольской делегациями с целью мирного урегулирования спорных пограничных вопросов. Однако достигнуть соглашения не удалось. Не увенчалась успехом и работа созданной в августе постоянно действующей смешанной комиссии. Поэтому в январе 1936 г., когда обстановка была напряжена до предела, правительство МНР обратилось к советскому руководству с просьбой об оказании военной помощи. В феврале того же года СССР заявил о своей готовности оказать помощь МНР, ввиду японской агрессии. 12 марта в Улан-Баторе был подписан Протокол о взаимопомощи между СССР и МНР сроком на 10 лет.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
