Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Пролог
Утром 24 января 1944 г. передовые батальоны 2-го Украинского фронта после мощного короткого артиллерийского налета внезапно перешли в наступление, положив начало Корсунь-Шевченковской наступательной операции. Они прорвали оборону частей группы армий «Юг» на участке шириной 16 км и к исходу дня на направлении главного удара продвинулись на 2—6 км. На следующий день в сражение вступили главные силы 4-й гвардейской и 53-й армий, а во второй половине дня и 5-я гвардейская танковая армия. Ее 20-й танковый корпус развернул наступление на звенигородском направлении. 27 января 155-я танковая и 8-я гвардейская танковая бригады освободили г. Шпола. На следующий день танковая группа 6-й танковой армии совместно с соединениями 20-го танкового корпуса захватила Звенигородку. В результате был охвачен правый фланг войск группы армий «Юг» в корсунь-шевченковском выступе. В окружении оказались десять дивизий и одна бригада, которые насчитывали около 80 тыс. солдат и офицеров, до 1600 орудий и минометов, более 230 танков и штурмовых орудий.
Это вынудило командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна прекратить удары против войск 1-го Украинского фронта восточнее Винницы и севернее Умани, а для деблокады окруженных войск направить 8 танковых и 6 пехотных дивизий. Однако все попытки фон Манштейна прорваться к окруженным частям 42-го и 11-го армейских корпусов в полосе 5-й гвардейской танковой армии успеха не имели. Деблокирующей группе удалось на узком участке продвинуться всего на 4—5 км, но контратаками вторых эшелонов армии и резервами она 7 февраля была полностью остановлена. Удар противника из кольца окружения также не имел успеха из-за упорного сопротивления соединений 52-й и 4-й гвардейской армий.
12 февраля части 11-го и 42-го армейских корпусов предприняли еще одну попытку прорваться из «котла». Они, воспользовавшись разыгравшейся пургой, сумели в полосе 1-го Украинского фронта прорваться из района Стеблева в направлении Шендеровки. Известие об этом вызвало гнев у Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Он, недовольный действиями командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина, решил объединить усилия всех войск, действовавших против корсуньской группировки противника. Выбор Сталина пал на командующего 2-м Украинским фронтом генерала армии И. С. Конева.
Около 12 часов 12 февраля Конева по ВЧ вызвал Сталин:
– Вот мы огласили на весь мир, что в районе Корсунь-Шевченковского окружили крупную группировку противника, а в Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Что вы знаете по обстановке на фронте у соседа?
По интонации голоса Сталина, резкости, с которой он разговаривал, Конев понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен, и, как видно, причина этого – чей-то не совсем точный доклад. Пытаясь его успокоить, Конев доложил:
– Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
– Это вы сделали по своей инициативе? – спросил Сталин. – Ведь это за разграничительной линией фронта.
– Да, по своей, товарищ Сталин.
– Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.
Минут через десять-пятнадцать снова раздался звонок. Конев взял трубку.
– Нельзя ли все войска, – сказал Сталин, – действующие против окруженной группировки, в том числе и 1-го Украинского фронта (27-ю армию), подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окруженной группировки?
Конев такого предложения не ожидал, но ответил без паузы:
– Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчинение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует с обратной стороны кольца окружения, то есть с противоположной стороны по отношению наших войск, с другого операционного направления. Весь тыл армии и связи ее со штабом 1-го Украинского фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего кольца через Кременчуг, Киев, Белую Церковь; пока в коридоре идет бой, напрямую установить связь с 27-й армией невозможно. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом фланге также создается угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения в направлении Лисянки.
– Не волнуйтесь, товарищ Конев, Ставка обяжет штаб 1-го Украинского фронта передавать все ваши приказы и распоряжения 27-й армии и оставит ее на снабжении в 1-м Украинском фронте.
– В такой динамичной обстановке эта форма управления не обеспечит надежность и быстроту передачи распоряжений, – ответил Конев. – А сейчас требуется личное общение и связь накоротке. Все распоряжения будут идти с запозданием. Прошу вас не передавать армию в состав нашего фронта.
– Хорошо, мы еще посоветуемся в Ставке и с Генеральным штабом и тогда решим, – закончил разговор Сталин.
Верховный редко отменял свои решения. Командующему 2-м Украинским фронтом было поручено разделаться с окруженной группировкой. Ему предстояло теперь доказать, что он как «мастер окружений» сильнее «самого блестящего стратега вермахта» фон Манштейна. Генерал армии против генерал-фельдмаршала!
Фон Манштейн, однако, оказался хитрее. Он приказал окруженным корпусам прорваться из кольца, используя для этого всю артиллерию и имеющиеся боеприпасы. В ночь на 17 февраля они под руководством своих командиров генералов Штеммермана и Либа пошли на прорыв. Удар был нанесен в юго-западном направлении, навстречу 3-му танковому корпусу, который по приказу фон Манштейна напрягал все силы, чтобы, несмотря на непролазную грязь, бросить навстречу прорывающейся группировке хотя бы несколько танков. В половине второго ночи фон Манштейн получил радостное известие о том, что установлена первая связь между выходящими из окружения корпусами и передовыми частями танкового корпуса.
Фон Манштейну снова удалось избежать окончательного поражения. Он уже не в первый раз ускользал от Конева. Это оставило в его душе неприятный осадок, который развеял телефонный звонок из Москвы. Он прозвенел уже после завершения Корсунь-Шевченковской операции.
– Поздравляю с успехом, – сказал Сталин. – У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?
– Благодарю, товарищ Сталин.
– Ну, хорошо, отдыхайте, устали, наверное?..
«Комиссар с командирской жилкой»
Родословная Ивана Степановича Конева идеально подходила под требования, предъявляемые к командирам Красной армии. Судите сами. По данным его автобиографии, он родился 28 декабря 1897 года в селе Лодейно Вологодской губернии «в семье бедного крестьянина». Но органы государственной безопасности не поверили Коневу. У них были иные данные о социальном происхождении Ивана Степановича. В июле 1941 г. они зафиксировали, что Конев происходит «из зажиточных крестьян», отец был «кулаком», а родной дядя Федор Иванович Конев – урядником (см. приложение № 4). В 1929 г. при аресте органами НКВД он пытался покончить жизнь самоубийством. Мы теперь знаем, что «органы» ловко стряпали дела, выдавая черное за белое и наоборот. В то время любого трудолюбивого крестьянина считали кулаком те, кто не хотел работать, а пытался присвоить чужое.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
