— А я бы никогда не догадался.
— Я говорю серьезно, Кеннет, — заметила она и неожиданно расхохоталась.
Присматриваясь ко всему, что теперь между ними происходило, она должна была признать, что эти приступы смеха были чем-то новым для нее. Оказалось, что неофициальный Кеннет Фонтейн довольно часто отпускал глупые шутки, и, как ни странно, они нравились ей. Это, конечно, не говорило об утонченности ее чувства юмора.
— Если ты не будешь внимательно относиться к тому, что я говорю, я уеду и оставлю тебя полным невежей, — с легким упреком произнесла она.
— Я буду серьезным. Я знаю, что у нас мало времени, и готов выполнять все твои указания, — сказал он и приготовился слушать.
— Итак, как я уже говорила, вот мой шкаф, и здесь у меня находятся все заготовки писем и картотека. Начнем с писем. Здесь, например, те, которые я посылаю всем акционерам компании.
— Значит, здесь находятся все адреса членов семьи Мейер?
— Да, потому что они являются единственными владельцами всех акций, — пояснила она.
— Спасибо, это очень полезно узнать.
— Теперь еще кое-что полезное… — Эллен подошла к пяти шкафам, расположенным вдоль стены рядом с ее столом. — В первом шкафу лежат материалы, касающиеся прессы. Во втором шкафу помещена рекламная информация. В третьем — семейная информация и письма. В четвертом шкафу находятся все особые проекты. Здесь собраны копии и заметки по проектам, которые ты лично составляешь для Эдварда Мейера. В пятом шкафу — отчеты о делах внутри офиса.
— Это все вполне понятно.
— Прежде чем говорить это, давай заглянем в ящики, — сказала Эллен и вытащила верхний ящик первого шкафа. Она показала ему, что все сообщения из печати были рассортированы по категориям и годам и помечены кодовым номером магазина.
— Это тоже понятно, — проговорил он и кивнул.
Она вытащила второй ящик. Там находились фотографии, сделанные для рекламы, для годового отчета или для особых событий. Они тоже все лежали в особом порядке и были обозначены кодовым цветом и номером магазина.
— У нас так много фотографий магазинов? — удивился он, увидев аккуратные стопки.
— Это только годовая коллекция, — ответила она.
— Похоже, что мы действительно зациклены на себе.
— А тебе никогда не приходило в голову узнать, откуда берется фотография каждый раз, когда она нужна тебе?
Он поймал на себе ее пытливый взгляд.
— Я думал, что мне просто везет, — пожал он плечами.
Эллен снова захихикала, но тут же взяла себя в руки.
— Интересно, он думал, что ему просто везет! — с притворным возмущением воскликнула она.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, казалось, был рад, что снова смог рассмешить ее.
— Я знал, что мы сделали много снимков, я только не знал, что ты все их сохраняешь.
— Теперь ты знаешь.
Он кивнул, соглашаясь:
— Да, теперь я знаю.
Когда она закончила объяснять ему, что содержится в каждом из ее ящиков, он в упор посмотрел на нее и сказал:
— А ты, оказывается, делала много моей работы.
— Да, а что?
— Знаешь, что я думаю? — спросил он, продолжая смотреть ей в глаза.
— Трудно предположить, — ответила она, в тайне надеясь, что он попросит ее остаться работать в офисе и предложит повышение в должности.
Она знала, что нехорошо так думать, но ей хотелось услышать это, может быть, лишь для того, чтобы удовлетворить свою гордость.
— Я думаю, что обычный секретарь не справится со всей этой работой, так что на ближайший год или два мне придется взять всю эту работу на себя.
Это была хорошая идея, и Эллен ничуть не расстроилась, что он не предложил ей остаться. Кроме того, она и не собиралась оставаться. С чувством собственного достоинства у нее все о'кей. Она не нуждалась в его похвале.
— Я думаю, что мне придется переместить большую часть этих папок в свой офис, — продолжал он.
— Мы можем это сделать сейчас, потому что послезавтра меня уже не будет здесь и я не смогу тебе помочь.
— Хорошо, — согласился он и бросил на нее один из тех странных взглядов, которые она ловила на себе утром во время завтрака.
Его темные глаза напоминали ей глаза грустного щенка, и она чуть было снова не впала в тревогу, думая, что он испытывает чувство потери и каждую минуту может попросить ее остаться. Но не из чисто профессиональных соображений, как он мог это сделать несколько секунд назад, когда они говорили о работе. Эти глаза грустного щенка просили о чем-то глубоко личном, казалось, они говорили, что он будет очень скучать по ней.
Я не останусь, я не останусь, мысленно твердила она себе. Ей и незачем было оставаться, потому что единственным открытием, которое она сделала за это время, проведенное с ним, была его склонность отпускать глупые шутки. Это качество не могло послужить основанием для вечной любви.
— Так, — сказал он, встряхнув головой, как будто стараясь отогнать грусть, — но в моем кабинете остался всего один свободный шкаф, так что сегодня мы сможем перенести только папки с рекламой, а завтра я попрошу, чтобы у меня установили еще два шкафа.
— Хорошая идея, — облегченно вздохнула Эллен.
Они молча перенесли папки в его офис и уложили стопками на столе. Потом он стал передавать их одну за другой в ее руки, а она принялась укладывать их в нужном порядке в шкаф. Молчание затянулось, и они оба почувствовали неловкость.
Наконец Эллен решила разрушить это странное, подавляющее молчание.
— Кеннет, расскажи, как ты получил эту работу, — сказала она, пытаясь завязать с ним разговор.
— Мой дядя Эдвард как-то пришел к нам в дом и заявил, что я ему нужен.
— Неужели?
— Не спеши удивляться. На самом деле все было совсем не так, и он вовсе не нуждался во мне, но я понял это только через год. Все началось с того, что мы с матерью приехали тогда в Финикс на выходные…
— А где вы жили? — с интересом спросила она.
— В Бостоне. Я там работал в одной крупной рекламной компании, но Бостон сводил меня с ума своим ужасным климатом. Мне не хватало солнца, но больше всего я скучал по своим родственникам. Моя мать, как выяснилось позже, поговорила об этом с Эдвардом, и он придумал историю о том, что я нужен ему. Я не знал этого и проглотил эту наживку, как глупый окунь.
— Это было очень мило со стороны Эдварда, — сказала Эллен, беря из его рук очередную стопку папок.
— Он не нуждался во мне, но хотел, чтобы я работал у него. Если бы я знал, что он предложил мне работу из жалости, я бы отказался. Но я работал честно и понимал, что заслуживаю свое жалованье. Он тоже понимал это. Так что все оказалось на своих местах.
