— М-м-мы сделаем то, о чем ты п-просишь, но через месяц фарс будет окончен. Рейлинд и Мериел вернутся домой, а мы умоем руки, — заявил Креван за себя и за брата, который, как он знал, все равно предоставит ему право принимать окончательное решение.
— Но разговаривать с Лорел, после того как откроется обман, мы предоставим тебе.
При упоминании этого имени Конор заерзал в кресле. Все присутствующие знали: если Лорел станет известно о том, что кто-то позволяет себе манипулировать жизнями двух девушек, она этому не обрадуется.
— Леди Мак-Тирни и короля я беру на себя, — заверил их Шеллден.
Креван оттолкнулся от стола и выпрямился во весь рост.
— И п-последнее: если у меня не будет в-выхода, я расскажу девушкам о Сирике.
Лицо Шеллдена окаменело. Он холодно посмотрел на Кревана. Очень немногие осмеливались оспаривать его решения.
— Только если у тебя не будет другого выхода.
Креван кивнул и посмотрел на Конора, который изумленно взирал на Шеллдена. Ему снова показалось, что эти двое чего-то недоговаривают. Креван знал, что его аккуратно подвели к принятому им решению. Рэй Шеллден как никто умел подстраивать обстоятельства и управлять людьми. Это неизменно позволяло ему добиваться поставленных целей, но до сегодняшнего дня Креван еще никогда не становился его жертвой. Шеллден вполне искренне объяснил причины, по которым ему необходима «лжепомолвка», но Креван подозревал, что многое осталось недосказанным. Слишком многое.
К сожалению, Креван был знаком с лэрдом не первый год и понимал: он узнает, что именно скрыл от него Рэй, только когда тот сам этого захочет.
Глава 2
Сирик Шеллден поморщился, когда очередная колючая ветка скользнула по его ноге, и прикусил губу, чтобы не выругаться, ощутив, как по холодной коже его голени стекает теплая струйка крови. Ему не нравился резкий горный ветер и постоянная сырость, которая, казалось, становилась сильнее по мере того, как их маленькая группа продвигалась на север. Большую часть своей жизни Сирик провел на равнине, в окрестностях Эйра. До сих пор он никогда не бывал севернее Стратэвена. Та поездка тоже была мучительной. Он так мерз, что решил больше никогда не ездить на север. Изменить данному себе слову его заставило только послание короля, предлагавшего Сирику шанс заполучить то единственное, о чем он мечтал всю жизнь, но что, казалось, уже никогда ему не достанется.
Один из двух сопровождавших его горцев указал пальцем на небольшую царапину на ноге Сирика.
— Может, ты хочешь остановиться? — поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть насмешку.
Заскрежетав зубами и с трудом подавив желание осадить наглеца, Сирик ответил:
— Нет, не хочу.
Он знал, что не внушает уважения своим провожатым. Впрочем, это можно было сказать практически обо всех горцах, и Сирик отлично понимал почему. По крови он тоже был горцем, но не одобрял многих их традиций, предпочитая комфорт, которым позволяло располагать его воспитание. «Зачем терпеть холод, если от него можно защититься толстыми стенами, крышей и хорошим очагом?» — рассуждал он. К боли также не следовало стремиться. Более того, Сирик всячески избегал ее. Немногие встречи, позволившие ему познакомиться с членами северных кланов, только укрепили его уверенность в том, что между ним и соплеменниками его отца нет почти ничего общего. Это путешествие также не стало исключением.
— Далеко еще? — спросил Сирик и тут же быстро приготовился к волне презрения, которую, как он знал, обязательно вызовет этот вопрос.
Когда он в первый раз поинтересовался расстоянием, отделяющим их от земель Шеллдена, его лицо, видимо, отразило все эмоции, которые он испытал по поводу продолжительности путешествия. Ни одно из этих чувств не было позитивным. Сирик не привык путешествовать на такие дальние расстояния в столь диких условиях, и ему казалось вполне естественным делать частые остановки, чтобы уделить внимание царапинам и ушибам или просто отдохнуть после многочасовой верховой езды. Двое горцев, которых ему да ли в провожатые, не скрывали своего презрения. Если бы они были важными людьми, их ядовитые замечания могли бы задеть Сирика, но до мнения простых воинов ему не было никакого дела.
— Сегодня мы могли бы уже быть на месте, — ответил более высокий и темноволосый из них.
Заметив ухмылку, сопровождавшую это замечание, Сирик в который уже раз пожалел, что ему не дали людей из клана Шеллденов. Уж им-то пришлось бы его уважать. Именно желание обрести это неуловимое качество заставило Сирика согласиться на эту поездку на север. К этому его совершенно точно подтолкнуло не желание стать лэрдом, даже если клан Шеллдена был таким большим и сильным, как о нем рассказывали. Сирик достаточно много времени провел в обществе своего деда по материнской линии, чтобы понимать, какая неподъемная груда пустяков и мелочей лежит на плечах обладателя этого титула. Но когда он получил письмо от Роберта Первого, в котором ему предлагалась возможность стать вождем своего собственного рода, Сирик не раздумывая согласился. Он усмотрел в этом способ — возможно, единственный — заставить отца признать его мужчиной.
— Ты не ответил на мой вопрос, — наконец произнес Сирик. Младший из двух провожатых уже приготовился хлестнуть его язвительной гэльской насмешкой, но его товарищ предостерегающе пнул его в голень. Затем все с тем же каменным выражением лица, которое Сирик наблюдал на протяжении всей поездки, высокий горец обернулся к Сирику и ответил:
— Мы будем в замке завтра. Еще до захода солнца, если ты сможешь проснуться и выехать рано.
Он пришпорил лошадь и поскакал вперед, лишив Сирика возможности продолжать разговор. Впрочем, его это нисколько не огорчило. Более того, он с облегчением вздохнул, увидев, что младший горец последовал примеру старшего.
Сирик даже не знал, как их зовут. Он спрашивал их об этом, но ответ был невнятным и весьма недружелюбным. Чего не знал ни один из них — так это того, что, хотя у Сирика было не много возможностей говорить по-гэльски, он все же понимал их язык. Его мать была дочерью лэрда очень богатого клана, и ее единственный сын получил самое лучшее образование, какое только было возможно, а это включало знание языков. И поскольку отец Сирика был горцем, гэльский входил в число языков, которые его заставляли учить.
Сирик собирался применить свое образование несколько иначе. Особые отношения его отца с Робертом Первым, а также близость Сирика к королю предоставляли ему возможность вращаться в кругу знати и вождей кланов и быть в курсе их проблем. У Сирика захватывало дух от дипломатических уловок и хитросплетений обстоятельств вокруг каждого важного решения. Что могло быть увлекательнее роли посредника между враждующими сторонами, кем бы они ни были — соседями, противоборствующими кланами или членами одной семьи? Но в тот момент, когда Сирик согласился отправиться на север, мечты о политической карьере пришлось похоронить.
