Через полчаса после захода солнца вожак их группы, состоявшей из трех человек, указал на небольшую поляну, где путникам предстояло сделать привал на ночь. Сирик поморщился: еще одна холодная ночевка прямо на земле. За последние полчаса он видел не меньше трех домов. Сирик подозревал, что они могли бы переночевать в любом из них, но ни одному из горцев и в голову не пришло навязывать свое общество обитателям домишек хотя бы ради горячего ужина.
Зная, что возражать бесполезно, Сирик соскользнул с лошади на землю, наклонился, чтобы размяться, а затем выпрямился, потирая поясницу. Единственным утешением служило то, что он знал: это последняя ночь на открытом воздухе в обществе людей, которые его ни во что не ставят. К завтрашнему вечеру он обретет власть, и отцу придется признать, что его сын стал мужчиной.
Хотя отец никогда от него не отрекался, Сирик с детства знал, что он не оправдал ожиданий своего родителя. Долгие годы мальчик закрывал на это глаза, убеждая себя в том, что, бывая в походах, отец с гордостью рассказывает друзьям о сыне. Как только мать позволила ему, Сирик начал тренироваться и упражняться в искусстве владения мечом, для чего приглашались лучшие инструкторы равнин. В результате среди сверстников Сирик считался настоящим мастером, что доставляло ему огромное удовольствие. К сожалению, в числе его почитателей не было отца.
Когда Сирику исполнилось девятнадцать лет, он узнал, что Роберт Первый отправился обратно в Эйр, чтобы вернуть себе земли, некогда принадлежавшие ему. Замок Тернберри был тем самым местом, где познакомились родители Сирика и где его отец на всю жизнь подружился с графом Кэрриком, будущим королем Шотландии. Услышав о развернувшейся битве, Сирик уехал против воли матери, чтобы присоединиться к сражающимся. Но он прибыл слишком поздно. Роберт Первый одержал победу и в очередной раз прогнал англичан.
Сирик знал, что никогда не забудет взгляда, который бросил на него отец, когда он галопом влетел в толпу празднующих победу воинов. На лице Абхайна застыло выражение глубокого стыда, как будто Сирик нарочно приехал слишком поздно. Как будто он был трусом, примчавшимся пожинать плоды чужой доблести. Сирик больше никогда не пытался вступить в битву. И все же он ничего не желал так страстно, как получить возможность вытеснить это мучительное воспоминание каким-нибудь достойным поступком. Сирик мечтал о том, чтобы отец бросил на него взгляд, исполненный гордости.
Две недели назад такая возможность представилась. И хотя она означала необходимость мерзнуть, терпеть неудобства и жениться на какой-то безобразной девице-горянке, Сирик поклялся себе, что станет следующим лэрдом Шеллденом. Ему предстояло возглавить один из самых могущественных кланов Западных Высокогорий.
И он знал: это позволит ему наконец добиться восхищения отца.
Глава 3
Креван с братом вышли во двор, чтобы побеседовать с глазу на глаз. Обычно на территории замка кипела жизнь, но сегодня лишь несколько человек бродило по двору, занимаясь делами, которые даже ради игр нельзя было отложить или отменить.
Крейг прикрыл глаза ладонью и поднял лицо к небу, чтобы определить положение солнца.
— И что теперь?
— Н-надо н-найти д-девушек и подготовиться к отъезду.
— Я боялся, что именно это ты и скажешь. Я до сих пор не до конца понимаю, почему мы на это согласились, — проворчал Крейг, не ожидая ответа. Заметив коренастую пухлую женщину, выходящую из двери кухни, он окликнул ее: — Эй ты! Покажи нам, где можно найти леди Мериел и Рейлинд Шеллден.
Женщина слегка повела бровью, и ее лицо с толстыми красными щеками расплылось в озорной улыбке.
— Ага, еще бы вам их не искать! Наверное, вам можно в этом помочь. Я ведь слышала, что скоро вы на них женитесь. — Толстым пальцем она ткнула в сторону примыкающей к воротам башни. — Третий этаж, — добавила женщина, прежде чем, переваливаясь, как утка, побрести прочь.
Не успела она скрыться из виду, как до братьев донесся ее смех. Это был совершенно беззлобный хохот, но Кревана охватило дурное предчувствие, подобное тому, какое он ощутил менее часа назад, когда увидел возвышающегося над ним Шеллдена.
— Откуда она знает? — изумленно прошептал Крейг. — Как она смогла об этом узнать? Мы сами только что на это согласились.
Креван кивнул на дверь, из которой вышла женщина. Она вела в кухню и кладовые, примыкавшие к большому залу.
— Шеллден не т-теряет времени даром.
— Mo Creach! — пробормотал Крейг и зашагал к башне, на которую указала женщина. — Я не понимаю, зачем мы это делаем.
Креван обогнал брата и начал впереди него взбираться по лестнице. Кроме них там не было ни души, но судя по вытертому коврику, который лежал у двери, ведущей в спальни третьего этажа, так бывало далеко не всегда.
Стукнув один раз в толстую деревянную дверь, Креван вдруг осознал, что понятия не имеет, что сказать девушкам. Такие новости должен был сообщать им отец, а не они с братом. Собравшись с духом, Креван ударил по двери еще раз, но уже гораздо сильнее.
— Входи, Ула! — пропела Мериел из-за двери.
Крейг пнул дверь ногой, и она распахнулась. Он увидел перед собой просторную комнату, занимающую не меньше половины всей площади третьего этажа. Креван вышел из-за спины Крейга, и ему стала ясна причина, по которой остолбенел его брат, замерев на пороге. Общая спальня сестер являлась наглядным свидетельством того, что, несмотря на абсолютное внешнее сходство, в душе девушки были совершенно разными. Как они могли сосуществовать в одном помещении, было просто непостижимо.
Одна половина комнаты была аккуратной, все лежало на своих местах, и хотя обстановку нельзя было назвать скудной, лишних украшений там тоже не было. Вторая половина представляла собой настоящий хаос. Повсюду валялись лоскуты ткани, из-под открытых крышек многочисленных сундуков свисали платья и нижние юбки. Препятствия самого разного рода и размера преграждали извилистые тропы, ведущие через весь этот беспорядок.
Посреди этой неразберихи на полу сидела Мериел и удивленно смотрела на братьев.
— Ну что, вы ему все объяснили? — спросила она.
Глаза обеих сестер обратились на Крейга, поскольку чаще говорил именно он.
Крейг скрестил руки на груди и сунул ладони под мышки.
— Ну… мы… э-э… мы… действительно встретились с вашим отцом…
Рейлинд шагнула вперед, сдвинув брови и сверля Крейга взглядом зеленых с золотистыми искорками глаз. Креван знал, что ее мозг лихорадочно работает, потому что у нее всегда был такой вид, будто она пытается решить какую-то проблему. На этот раз девушка пришла к выводам, которые ей совершенно не нравились.
— И что же?
Креван посмотрел на Крейга, который растерянно сглотнул, не решаясь произнести ни слова, и на мгновение его охватило сочувствие к брату. Крейг был самым общительным из Мак-Тирни и чувствовал себя прекрасно, неизменно становясь центром всеобщего внимания. Но так бывало только во время празднеств. Подобно остальным братьям, для преодоления разногласий Крейг предпочитал использовать меч. Под взглядами двух пар золотистых глаз Крейг сделал глубокий вдох и выпалил:
