В этом месте Энни тяжело хохотнул, подтверждая тем самым, насколько не заслуживающим внимания и безобидным человеком был Хай Шэн.
— И достань он тебя своим тесаком, так попал бы к нему в жаркое. Но будем говорить серьезно, майор. — Энни окинул взглядом аудиторию. — Разве может повар быть закоренелым пиратом? Как-то в конце января Шэн сцепился в заведении миссис Трентем-Смит с парнем, что с английского военного корабля «Саффолк», этим… как его… забыл имя. Короче, он был кочегаром. Это была первая неприятность, которая приключилась с моим Хаем, я так всегда его называл — мой Хай. У меня нет каких-то особых пристрастий к китайцам, это каждый вам скажет, но человек не может стоять в стороне и наблюдать, как справедливость попирается дикими обвинениями какого-то засранца с виселицы.
— Не ругайся, Долтри.
— Простите, сэр. Я просто возмущен, сэр. Шэн — хороший повар!
— Долтри, мне казалось, ты — американец. Но сейчас мои уши доказывают, что это не так.
Энни тяжело вздохнул и покачал головой, словно он затруднялся найти слова для столь тяжелой темы.
— Сэр, я родился в Англии, в Эдинбурге. С пятнадцати лет служу в королевском флоте, сэр, был членом команды минного тральщика «Дерри Касл», сэр. Его протаранила торпеда прямо у меня под ногами, в живых остались всего двадцать шесть человек. Я бы еще много мог порассказать. У меня есть документы об увольнении и медали, сэр.
Возникла пауза. У майора была особая манера вздергивать свои пшеничного цвета брови так, что они уходили к самому верху покрытого коричневыми пятнышками лба. Его голова откинулась назад, как бы выражая глубочайший скептицизм, лоб собрался в складки, ноздри сузились, а подбородок вытянулся над крахмальным воротничком. Если бы в этот момент посмотреть на Беллингэма снизу (а росту в нем было шесть футов и четыре дюйма) то брови можно было бы принять за неестественно низко растущие волосы. Вдобавок голова майора была лысая и гладкая, как куриное яйцо. Он хитро смотрел на Долтри, брови так и застыли где-то на верхушке лба.
«Мне вряд ли удалось бы вот так задрать брови», — подумал Энни. На языке у него уже вертелась новая невероятная байка.
— Паспорт-то у тебя американский.
— Да, сэр, моя семья переехала в Сиэтл. У меня сохранилось так много воспоминаний об этом замечательном городе. Прошу прощения за шотландский акцент, но я чертовски поражен несусветной выдумкой того повешенного. Видно, у него была какая-то личная обида, но моему повару нужно верить. Мой Хай вот что рассказал мне: этот педераст, как его… Ли, кажется? Он все испортил в этом убогом заведении — кажется, оно называлось чайным домом. Он явился туда пьяный, разъяренный и набросился на всех с бранью. Мой Хай там работал на кухне, пока мое судно стояло на ремонте в Уампоа — днище латали во втором доке. Ну и конечно же, Хай набросился на этого головореза Ли со своим кухонным ножом.
Энни замолчал, глянул на слушателей, которые тоже умолкли, затем продолжил:
— Шэн очень серьезный парень, сэр. Вы же знаете, как он попал сюда. Несчастливое стечение обстоятельств, сэр. Полоса невезения, она у каждого бывает. Ну, поддался человек вспышке гнева и…
Майор Беллингэм прервал сей неистощимый поток красноречия.
— Ты, Долтри, чушь несешь! — Он ткнул пальцем в сторону личного дела Хай Шэна. — Тяжелые телесные повреждения! Нападение с оружием, старик! Ведь он полоснул человека по глазам крышкой от консервной банки! Я хорошо помню, что написано в этих бумагах.
— Ну да, я же говорю, сэр, он серьезный парень, но не пират. Зуб даю, сэр.
Доктор Каткарт поднял руку, подобно школьнику.
— Что, Дэвид? — спросил майор.
— Чувство подсказывает мне, Тони, что повешенный сказал нам правду.
«Этот засранец вообразил, что покойник сделал важное признание», — подумал Энни.
— А что это за «Гора Благоденствия», Дэвид?
— Честно говоря, не знаю. Могу предположить, что это предводитель какой-то разбойничьей шайки. Он сказал «Тао-Шу», а это очень древнее слово. Думаю, оно означает — вождь, предводитель или начальник.
— Дэвид, надо уточнить. «Гора Благоденствия» звучит слишком мелодраматично.
Доктор Каткарт, скрывая раздражение, закурил дешевую сигару.
— Льюлин поторопился, дружище. Хотел скорее покончить с этим. Он не переставал твердить, что пора заканчивать… О господи!
Доктор выдохнул длинную струйку дыма. Долтри тоже вздохнул в знак солидарности.
В дверь тихо постучали. Потом яростно заколотили.
— Это номер двести девяносто четыре девятьсот девяносто один из блока «А», сэр!
Хай Шэн, собственной персоной, вошел в кабинет и застыл перед майором.
— Дружище, тут некоторые утверждают, что ты пират.
— Я нет пилат, я быть повал.
Энни предусмотрительно успел сообщить Хай Шэну о своем замысле. В тюрьме «Виктория» было легко обмениваться записками, если знать всевозможные каналы связи. Труднее было понять, почему Энни решился очертя голову спасать шкуру какого-то китайца, которого знал разве что как соперника по тараканьим бегам. Видимо, у Долтри была странная симпатия к китайским пиратам, некое душевное расположение к этим кровожадным «морским волкам», как они сами любили себя называть? Ничего подобного! Ведь Энни был моряком, и пираты числились его кровными врагами. Энни Долтри поступал так или чисто интуитивно, или от одолевшей его скуки.
Только за последний год, с 18 декабря 1925 года (когда захватили «Тунчжоу») по 27 января 1927 года (день захвата «Син Би», парохода компании «Хо Хун», шедшего из Сингапура в Гонконг), в Южно-Китайском море пиратами были атакованы и разграблены четырнадцать пароходов, а сколько джонок, никто и не считал. С каждым годом число захваченных пиратами пароходов постоянно росло. При этом мелкие поборы превратились в масштабные грабежи. Потери были значительными. К 1924 году все пароходы, курсировавшие в прибрежных водах, снабдили оружием и вооруженной охраной. Все это делалось за свой счет судовладельцами, или же подобные меры защиты предоставлялись полицией Гонконга в соответствии с указом по защите от пиратов. Годом позже в качестве ответа на пиратский разгром парохода «Хун Ва», ходившего под флагом Сингапура, эти меры безопасности распространились и на все океанские суда, курсировавшие между Индокитаем, Малайзией и Филиппинами.
Интересно получилось с пароходом «Саннинг». На его борту было не более сотни пассажиров, двое европейцев плыли первым классом. 12 ноября 1926 года пароход вышел из Шанхая, а 15 ноября в порту Амой взял еще пассажиров и груз. А через семь часов пароход захватили и разграбили двадцать пять бандитов, среди которых был пират, вооруженный автоматом Томпсона. Нападение произошло в четыре часа пополудни, во время смены вахт. Первым делом уничтожили радиорубку. Интенсивный огонь велся с обеих сторон, но только один солдат охраны получил ранение. Пираты считали, что «Саннинг» везет серебро стоимостью полмиллиона долларов, но на самом деле металл оказался на другом корабле. Однако бандитам досталось много шелка, ценностей, принадлежавших пассажирам, и денег из корабельного сейфа.
