— Ничего не знаю, у нас бирки.
Готов махнул на нее рукой и обратился к очереди:
— Граждане, кто-нибудь на медосмотр есть?
Худой старик отрицательно помотал головой. Девушка скрестила на груди руки.
Готов хотел заглянуть в кабинет терапевта, но бабка с авоськой схватилась за дверную ручку, не давая Готову открыть.
— Не мастись, не мастись, — зло сказала бабка, — я сейчас иду.
— У меня здесь написано: «терапевт, кабинет 32, с десяти до двенадцати.
— Ничего. Бирку возьми сначала.
— Я еще раз говорю, у меня написано…
— А мне какое дело?
Дверь открылась. Из кабинета вышел бородатый здоровяк. Готов намерился войти, но бабка снова вцепилась в ручку.
— Подожди, вызовут, — рявкнула она.
Дверь подергали изнутри. Борец за права обладателей бирок отцепилась от ручки. В проеме появилась миловидная девушка.
— Кто с медосмотром? — спросила она мелодичным голосом.
— Я! — выпалил Готов и стал заходить в кабинет, но бабка, отпихнув врача в объятия учителя, опередила.
Готов осторожно подхватил «мисс здравоохранение» за предплечья, чтобы та не упала, и обнаружил на ее груди бейдж, который гласил: «Тарасова Анастасия Павловна. Терапевт».
Тарасова глазами поблагодарила Готова за поддержку и обратилась к бабке:
— Женщина, что Вы себе позволяете? Я же сказала: те, кто на медосмотр.
— У меня бирка на 11.15, — возразила наглая пенсионерка.
— Вы что, не можете пять минут подождать? Выйдите!
Бабка, ворча, вышла. Готов ощутил теплую волну удовлетворения от торжества справедливости в свою пользу.
— Задолбали геронты? — спросил он.
— Их тоже можно понять. Возраст.
— Зря Вы так. Толерантность здесь неуместна. Этот не вымерший гомосоветикус во всех своих болячках винит только медицину и врачей. В голову вдолбили себе, что лекарства не помогают, и пьют все травы без разбора. Но к доктору сходят обязательно, для очистки совести. А потом у подъезда все здравоохранение по матери… Вот ведь Митрофановна таблетки попила, не помогло, а зверобою-то выпила — насморк через семь дней прошел, как не было.
— Может быть, — улыбнулась Тарасова. — Давайте направление.
— Вы красивая, — сказал Готов и покраснел.
— Спасибо, — пропела она. — Раздевайтесь, я вас послушаю.
— Совсем?
— Нет по пояс.
— По пояс снизу или по пояс сверху.
— Вы же поняли, — Тарасова рассмеялась звонким красивым смехом.
В гостях
На вечере знакомств «Кому за 35», проводимом местным Дворцом Культуры, Готов познакомился с симпатичной сорокалетней женщиной.
Инициатором похода на вечер выступил физрук Лукиных, который год как в разводе.
Поначалу Готову не очень понравилась новая знакомая: первая подошла, предложила поучаствовать в конкурсах, пригласила к себе в гости.
Рудольф Вениаминович сомневался, идти в гости или нет, но коллега физрук уговаривал.
— Ты чего, Рудольф, колеблешься, — настаивал Лукиных, — такая баба классная, молодая еще.
— Ага, молодая, на пять лет старше меня, — возразил Готов.
— Спрашивал, что ли?
— Сама сказала. Прилипла как банно-прачечный лист. Я, говорит, по знаку зодиака Водолей, значит, моя стихия — вода. Мы с вами, Рудольф Вениаминович, подходим друг другу. Мне, говорит, звезды что-то там подсказали. По-моему, она ненормальная.
Лукиных задумался и сказал:
— Цену она себе набивает, значит, заинтересована. Сходи, Готов, сходи. Не убудет. Я, вон, вообще сегодня ни с кем не познакомился…
В следующую субботу Готов стал собираться в гости. Тщательно побрился. Чрезмерно оросил лицо одеколоном. Погладил костюм. Начистил ботинки. Надел шляпу и плащ. Вышел.
Через полчаса Готов стоял у ее дома, длиннющей девятиэтажки, и читал записку с адресом.
Вера Аркадьевна Зелянская.
ул. Новоиндустриальная д. 11/1
5 й подъезд, 5 й этаж.
Из лифта направо и в дверь налево.
— Ну и адрес, — сказал Готов вслух, — наверное, кандидат в мастера по спортивному ориентированию, не иначе.
Он зашел в лифт, нажал кнопку с цифрой «5». Проехав три этажа (о чем свидетельствовало табло), лифт остановился.
Готов подождал минуту, хладнокровно пытаясь медитировать. Изменений не произошло. Тогда он нажал кнопку аварийного вызова. Из маленького динамика раздался крик, как показалось Готову, полупьяной женщины.
— Вы чё, козлы, балуетесь? Заколебали уже. Щас приду, ноги повыдергаю.
— Сделайте милость, придите, а то я тут… — начал говорить учитель, но его перебил тот же крик.
— Не понятно, что ли, уроды? Головы поотвинчиваю! Кончай хулиганить, сопляки! Я милицию вызываю!
Готов с силой вдавил аварийную кнопку и заорал:
— Ты что несешь, курица?! Какая милиция?! Я застрял! Вытащи меня отсюда!!!
— Застрял — жди, — ответили ему, — обед сейчас. Нет никого.
— Я не могу! Опаздываю! Меня любовница ждет!
— Подождет.
Готов еще раз попытался вызвать диспетчера, но безрезультатно.
Пульс учителя участился. Кровяное давление поднялось. По рукам пробежала дрожь. Со всей силы он принялся дубасить по панели с кнопками, пинать по стенам лифта и, надрываясь, кричать:
— Помогите! Выпустите меня отсюда! Лифт горит! Я задыхаюсь. У меня клаустрофобия.
Наверху залаяла собака. Послышался звук ударяющихся о стенки мусоропровода пивных бутылок и банок. С третьего и четвертого этажа вышли жильцы.
— Застрял, что ли? — раздался с четвертого этажа голос пожилой женщины.
— Да, пошла ты! — кричал Готов. — Помогите! Выпустите меня, пока я не раздолбал этот чертов лифт!
— Понажимай на кнопки, — учили сверху и снизу.
— Сами нажимайте! Я его взорву сейчас!
Готов нашел в кармане плаща канцелярскую скрепку, разогнул и, изрыгая проклятья в адрес лифтеров и жильцов дома, стал выцарапывать на стенах лифта послания будущим поколениям. О смысловой нагрузке этих посланий догадаться несложно.
Закончив царапать, он бросил скрепку и плюнул в табло. Лифт тут же устремился вверх, доехал до пятого этажа. Выходя, Готов нажал кнопку «Стоп».
Зелянская встретила гостя в халате на голое тело:
— Ой, Вы так рано. А я еще не переоделась. Проходите, пожалуйста, в зал.
