— Садитесь, — показал на стул высокого роста невропатолог.
Он обстукал Готова по всевозможным рефлекторным точкам, поводил «молоточком» и сел заполнять бланк, параллельно задавая вопросы:
— Есть, — ответил Готов.
— На внешне и внутриполитическую обстановку в нашей стране.
— Этим и я недоволен, — хохотнул невропатолог, — но помочь ничем не могу.
— Я писаюсь по ночам.
— Интересно. И давно?
— Еще с института.
— Лечился, — вздохнул Готов. — В основном пивом. Я, знаете ли, писаюсь, когда пьяный, с утра голова болит… а в последнее время бывает, что и какаюсь.
— Тяжелый случай, — невропатолог нахмурил брови. — Мой вам совет: кладите под простыню клееночку.
— В девяносто девяти случаях из ста.
— А если не поможет? — Готов недоверчиво прищурил глаза.
— До свидания, — отрезал невропатолог.
Окулист
Готов закрыл левый глаз тетрадкой и стал читать нижнюю строчку таблицы Сивцева:
— Пэ, о, ша, ё, эл, тэ, ы, эн, а…
Седовласый окулист прервал:
— Постойте, что вы читаете? Здесь этого нет.
Готов притворился разочарованным. Молодая медсестра поняла «глубокий» смысл фразы, которую учитель хотел обозначить, и улыбнулась.
— Странно, — сказал Готов, — но я отчетливо вижу как раз эти буквы. Можно я левым глазом попробую?
— Разумеется, — согласился окулист.
Закрыв левый глаз, Готов обрадовался.
— Вижу! — воскликнул он. — Бэ, эл, я, дэ, мягкий знак…
— Попробуйте верхнюю, — окулист рассерженно кусал губу.
— Эс, у, кэ, а…
Седой глазник беззвучно сматерился. Его короткие пальцы держали переносицу. Много людей за день приходит с глазами. Бывают неграмотные, бывают нервные, бывают просто добродушно глупые или в доску тупые, но вот чтобы так… без всякой причины взрослый человек издевался над пожилым эскулапом? Казалось бы, стоит спросить, «сколько лет носите очки», проверить глазное дно, ведь человек явно близорук, но…
Окулист отдал отмеченные бланки Готову.
— И все? — неудовлетворенно спросил Готов.
— Все, — ответил флегматичный доктор.
— А мне всегда какую-то бяку в глаза закапывали, что весь день потом не вижу ничего толком. Не будете?
— Оно вам надо?
— В принципе нет… Значит, я годен?
— Годен, годен. К нестроевой годен, — глаза врача с жалостью смотрели на Готова.
ЛОР
Молодой отоларинголог осмотрел уши, горло и нос учителя. Затем отошел в угол кабинета и прошептал:
— Тридцать четыре.
Готов сидел без движения, глядя на стену. «Ухо-горло-нос» повторил чуть громче, но все же шепотом:
— Тридцать четыре.
Учитель не повел и бровью.
— Вы меня не слышите? — спросил отоларинголог.
— Почему не слышу? Очень даже хорошо слышу.
— Ну, что я сейчас сказал?
— Тридцать четыре, — Готов принял позу, какую принимают почти все люди с пониженным интеллектом на приеме у врача: мол, разумеется, доктор, слышу, а как может быть иначе…
— Шестнадцать, — прошептал молодой врач.
Учитель сидел как истукан.
— Ну, а сейчас что же? — опустил руки отоларинголог.
— Ково? — по-деревенски удивился Готов.
— Слышали?
— Слышал. Шестнадцать… Док, перестань мне мозги компостером пробивать, подпиши бумагу да пойду я. Вас тут прорва, а я один, к терапевту не успеваю.
— Но я должен проверить, — возразил док.
— Перестань. Мы оба знаем, что я здоров. Ни к чему все эти формальности.
Готов важно вышел из кабинета отоларинголога.
Остался последний этап в миссии под названием «медосмотр» — терапевт.
Терапевт
У кабинета терапевта выстроилась очередь. Сезон садов-огородов подошел к концу и толпы пенсионеров, которые под действием резкого перехода от ежедневного физического труда к полному бездействию начинают заболевать, оккупировали поликлинику.
— Кто крайний на медосмотр, — спросил Готов.
— Здесь все крайние, — бабка с авоськой и медицинской книжкой в руках сделала рот «уточкой», — только мы по бирочкам.
— Не понял. У меня в направлении написано — с десяти до двенадцати.
