Я смотрю на Кармен, которая качает головой. Она хочет поскорее уйти отсюда. Вопросы, которые еще вчера казались существенными, теперь означают лишь продление мучительной пытки визитом к врачу.
— Нет. Довольно, — говорю я.
Мы встаем и надеваем куртки.
— Сообщите мне, когда вы решите начать химиотерапию. Я бы не затягивала с этим. — Доктор Шелтема трясет руку Кармен, теперь приторно-сладкая, как торт.
— Да, хорошо. Мы позвоним вам завтра.
— Вам тоже всего хорошего, — произносит она, снова холодная, как лед. Но рукопожатия я все-таки удостоен.
— Спасибо, что уделили время. До скорой встречи, — говорю я.
Мы идем по коридору, и я крепко держу Кармен за руку, ни на кого не смотрю. В коридоре ожидают приема пациенты, и я чувствую, как их взгляды впиваются мне в спину. Ощущение такое, как будто прогуливаешься по террасе с роскошной пташкой в дерзкой миниюбке: ты знаешь, что все смотрят, но делаешь вид, будто тебя это совершенно не волнует. Сегодня Кармен не в дерзкой мини-юбке, но у нее красные от слез глаза и в руке носовой платок. Я обнимаю ее за плечи, и мой взгляд устремлен в дальний конец коридора. Люди, должно быть, подталкивают друг друга локтями, кивают в нашу сторону, перешептываются. О, господи, такая молодая женщина, и такая красивая. Наверное, только что узнала, что у нее рак. И посмотрите на парня, что рядом с ней, он такой печальный. Я физически ощущаю их жалость, их тоску по сенсации. Жаль, что Луны сегодня нет с нами. Картина для них получилась бы еще более впечатляющей.
11
Я не верю в чудеса, но ради тебя поверю,
Только ради тебя, любимая…
Bruce Springsteen, песня «Countin’ on a Miracle» из альбома «The Rising» (2002)
Кармен зачитывает выдержки из брошюры, которую нам вручила в госпитале доктор Шелтема. Психотерапевт следует методу Карла Симонтона. Судя по тому, что написано, он является «пионером в технике лечения раковых заболеваний, где важную роль играет не только тело, но и сознание».
— Претендует на роль племянника Эмиля Рательбанда[9], — саркастически замечаю я.
Спустя полчаса мы покидаем книжную лавку с двумя книгами доктора Симонтона.
■
Уложив Луну в постель и отключив телефон, который в этот вечер не умолкает, я и Кармен берем по одной книге доктора Симонтона. Кармен выбирает «Путь к исцелению». Я раскрываю «Иду на поправку».
— Кто-то решит, что мы пытаемся вселить ложную надежду, что, предлагая людям влиять на ход болезни, мы навязываем им нереалистичные ожидания. Но, как нам кажется, в такой ситуации надежда — куда более здоровая установка, нежели отчаяние, — читаю я.
В следующее мгновение «Путь к исцелению» летит через всю гостиную.
— Боже правый, и я здесь сижу и читаю про рак! Я НЕ ХОЧУ ЧИТАТЬ ПРО РАК! — кричит Кармен. — ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО, ЭТО НЕПРАВДА, ЭТО НЕВОЗМОЖНО!
Я более чем согласен с ее оценкой, но все, что я могу, это крепко прижать к себе мою драгоценную Кармен, дрожащую, бьющуюся в истерике, гладить ее, целовать и шептать: «Успокойся, любимая, ну же, успокойся…»
Все это происходит вечером накануне официального Дня рождения королевы. Пока весь город стоит на ушах в преддверии праздника, в доме «872» на Амстелвеенсевег крепко сжимают друг друга в объятиях два несчастных создания.
12
И я хочу танцевать, танцевать, танцевать,
Танцевать на вулкане…
De Dijk, песня «Dansen op de vulkaan» из альбома «Wakker in een vreemde wereld» (1987)
В четверть десятого раздается звонок в дверь: на пороге Фрэнк. Я чуть не падаю в обморок от удивления, потому что в выходные день для Фрэнка начинается не раньше обеда.
► Фрэнк — ленивый, эгоцентричный сноб, и он мой лучший друг. В отличие от Томаса, Фрэнк знает обо мне все. Мы работаем вместе сутками. Он знает, что я думаю, какие мне нравятся сэндвичи, знает и то, что в «BBDvW&R» я трахал не только Шэрон, но еще Лайзу, Синди и Диану и регулярно разминался с Мод, когда случались размолвки с Кармен и, соответственно, перерыв в сексе. Он знает даже то, как шумно я кончаю — потому что за годы нашей дружбы делил со мной и номера в отелях, и квартиры.
Либидо Фрэнка — полная противоположность моему. Когда мы еще не были хорошо знакомы, я думал, что он тайно справляет сексуальную нужду в борделях, но теперь-то я знаю, что он попросту равнодушен к этому делу. Был и остается до сих пор. Очень, очень редко женщине удается расшевелить его игривым воркованием, и тогда между ними случается секс. На моей памяти так было раза три, и это за пятнадцать лет нашего знакомства. Мне кажется, я раскусил, в чем причина. Фрэнк считает себя центром вселенной, и ему уютно в этом качестве. Больше ему никто не нужен. Ни жена, ни семья, ничего. И деньги он тратит исключительно на себя, любимого. Причем суммы немалые. Уйму. Впрочем, тратит с умом и очень разборчиво. У Фрэнка свой стиль, и он хочет, чтобы об этом знали все. Фрэнк посещает правильные выставки, правильные рестораны. И только у него обновки из самой последней коллекции «Прада», которой в магазинах еще и в помине нет (он никогда не упускает возможности как бы невзначай обмолвиться об этом за ланчем в нашем офисе). Большая часть денег уходит у него на умные игрушки для его пентхауса на Болемграхт. Пентхаус размером с танцзал, и все в нем очень дорогое. Одна только кухня стоит больше, чем вся мебель в моем с Кармен доме на Амстелвеенсевег. А ведь Фрэнк не часто захаживает на кухню: он не умеет готовить. Фрэнк также не умеет гладить. И стирать, делать покупки, менять колесо на велосипеде. Более того, у Фрэнка нет домработницы, нет водительских прав, как нет ни малейшего представления о том, как обзавестись столь земными вещами. Иногда из Бреды приезжает его отец и выполняет все рутинные работы по пентхаусу. Его мать ведает уборкой и стиркой. Дважды в неделю он приходит к нам поесть и рассматривает как нечто само собой разумеющееся возможность прокатиться с нами на машине, куда бы мы ни направлялись. Он всегда ездит с нами, потому что компенсирует это одним очень важным качеством. Фрэнк — Друг. Да-да, именно с большой буквы.
— Не могу же я оставить вас одних в Koninginnedag[10]. — В отличие от Томаса, Фрэнк не стесняется обнять и поцеловать меня. Когда мы встречаемся в офисе после отпуска, когда у него и у меня день рождения или когда получается новый проект, мы всегда целуемся. Мне это нравится. Сразу возникает ассоциация с той дружбой, которая бывает только в песнях Брюса Спрингстина или в рекламе пива. Настроение в клане «Дэнни и Кармен» заметно улучшается. Кармен приятно удивлена, а Луна светится от счастья. Она без ума от Фрэнка, а Фрэнк — от нее.
