Ее реплика — не более чем логический вывод из всего сказанного, но эффект от нее сравним с ударом обухом по голове. Итак, приговор наконец озвучен. И его страшный смысл примерно таков: женщина идет к врачу и узнает, что жить ей осталось несколько месяцев. Кармен начинает дрожать, подносит руку к губам и плачет, сотрясаясь всем телом. У меня внутри все сжимается. Я обнимаю ее одной рукой, а другой крепко держу за руку.
— Это, конечно, удар для вас, не так ли? — Шелтеме не откажешь в проницательности. Мы молчим. Сидим, обнявшись. Кармен в слезах, я в шоке.
— И что теперь? — спрашиваю я через некоторое время.
— Я посоветовала бы вам как можно скорее начать курс химиотерапии, — отвечает Шелтема, явно испытывая облегчение от того, что может вернуться к технической стороне дела. — Если возможно, прямо на этой неделе.
Химиотерапия. Смысл этого слова доходит до меня не сразу. Химиотерапия. Читай: лысый. Читай: безнадежно больной. Читай: мы-очень-хорошо-понимаем-что-это-ничуть-не-поможет-но-мы-ведь-должны-что-то-делать.
Шелтема продолжает:
— Химиотерапия воздействует на весь организм, поэтому лучше всего справляется с раковыми клетками.
— А как насчет радиотерапии? — спрашиваю я. Кармен тут же поднимает голову. «Да, радиотерапия, к ней тоже часто прибегают», — читаю я в ее взгляде, исполненном надежды. Почему-то слово «радиотерапия» звучит не так угрожающе, как «химиотерапия».
Шелтема качает головой. Глупый вопрос.
— Радиотерапия дает лишь локальный эффект, — поясняет она. — Потому что воздействует только на определенный орган. А мы должны попытаться изгнать рак из всего организма, так что в этом смысле химиотерапия гораздо надежнее. — Шелтема явно раздражена из-за того, что приходится объяснять такие простые вещи.
— Вы не могли бы нам рассказать подробнее об этой самой химиотерапии? — слышу я собственный голос, который звучит так, будто я задаю вопрос о системе спутниковой навигации новой «ауди-4».
Шелтема заметно оживляется. Сейчас она напоминает мне ребенка, который радуется тому, что его попросили рассказать о его любимой игре. Мы проходим ускоренный курс обучения азам химиотерапии. Принцип прост. Организм получает мощнейшую встряску от химии, которая призвана взбудоражить раковые клетки. Они теряют опоры и начинают шарахаться в разные стороны, как футбольная команда в отсутствие полузащитника. Даже прорасти сквозь кости, восторженно произносит Шелтема, чересчур увлекшись в своем энтузиазме. Но в то же время они становятся более уязвимыми, в сравнении со здоровыми клетками. К сожалению, в процессе химической атаки все здоровые быстроразвивающиеся клетки тоже уничтожаются. «Скажем, ваши волосы, миссис Ван Дипен, вам придется с ними расстаться».
Шелтема снова седлает своего конька.
— Думаю, лучше всего вам подойдет курс терапии CAF. — Мы киваем, как будто понимаем, о чем идет речь. — CAF — это циклофосфан, адриабластин и фторурацил в сочетании с препаратами против тошноты и рвоты, вызываемых химиотерапией. — Мы снова киваем. — В процессе химиотерапии многие испытывают сильную тошноту в течение нескольких дней. Но вы получите лекарства, которые при необходимости сможете принимать после каждого курса. — Мы постепенно впадаем в состояние эмоционального ступора. — Как правило, пациенты начинают меньше есть. Конечно, тошнота в сочетании с потерей вкусовых ощущений не способствует аппетиту, к тому же существует вероятность диареи. Если это будет продолжаться более двух дней, вы должны обратиться к нам. — Как будто говорит о протечке стиральной машины. — Слизистая оболочка рта тоже может, воспалиться, и месячные могут стать нерегулярными или вообще прекратиться. И наконец, вы должны быть особенно осторожны, чтобы не подхватить простуду. Если поднимется температура, сразу звоните нам, даже среди ночи.
Я больше не хочу ее слушать, я больше ничего не хочу слышать. Кармен оцепенела после слов «волосы» и «расстаться». Но Шелтема продолжает как ни в чем не бывало:
— И еще. Раковые клетки в вашем организме могут не реагировать на CAF Но вероятность этого составляет лишь двадцать пять процентов.
— И что тогда?
— Попробуем другое лечение.
— О!..
— Но мы не будем настраиваться на худшее.
— Не будем.
— И вот что еще я хотела вам предложить, — говорит она и достает из ящика стола желтую брошюрку. — Если хотите, можете воспользоваться услугами нашего психотерапевта, здесь же, в Синт Лукасе. Она специализируется на работе с раковыми больными.
Кармен задерживает взгляд на брошюре и говорит, что да, мы, наверное, к ней обратимся. Помимо всего прочего. Раз уж рак ворвался в нашу жизнь, надо атаковать его по всем направлениям.
Я заглядываю в заготовленный нами список вопросов. Шелтема замечает это и косится на часы. Я выискиваю вопрос, который явно не улучшит ей настроения.
— Не лучше было бы моей жене пройти лечение в госпитале Энтони ван Лейвенхок? Они ведь специализируются на лечении рака?
Шелтема реагирует в точности так, как Луи ван Гаал[8]на пресс-конференциях.
— Не вижу в этом никакого смысла. Мы находимся в постоянном контакте со специалистами из Энтони ван Лейвенхок. Раз в неделю мы вместе рассматриваем истории болезни всех наших пациентов.
Я смотрю на Кармен. Она торопливо кивает, выражая согласие. Ей совсем не хочется ссориться с врачом, который будет ее лечить. Я понимаю, что не стоит углубляться в дискуссию на столь щекотливую тему. Снова заглядываю в наш список. Вот еще один вопрос на засыпку.
— Последний вопрос. Правда ли, что Америка продвинулась чуть дальше, чем Европа, в лечении рака?
Шелтема смотрит на меня, как на школьника, осмелившегося заглянуть учительнице под юбку.
— Прошу прощения… Не подумайте, что я сомневаюсь в вашем профессионализме, — поспешно добавляю я, хотя на самом деле еще как сомневаюсь, просто мне не хочется произносить слов, за которые меня могут выгнать из класса. — Но мы ведь хотим сделать все возможное для моей жены, вы понимаете?
Шелтема совсем не понимает меня; это написано у нее на лице, как и то, что она не на шутку раздражена. Она вздыхает и продолжает говорить, только уже ледяным тоном:
— Мы читаем всю имеющуюся информацию по раковым заболеваниям и все публикуемые отчеты медицинских исследований, мистер Ван Дипен. Если в Чикаго или Лос-Анджелесе появляется что-то новое, мы узнаем об этом в тот же день. А в эпоху Интернета доступ к информации открыт для всех. Для вас в том числе. Ваша жена уже убедилась в этом…
О, как я ненавижу этот насмешливый тон, высокомерие, которое демонстрирует Шелтема, и это притом что она знает о «непростительной» ошибке, допущенной ее же коллегой.
