Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
– Ставлю родителя!
Пан Гутковский, одногодок Столыпина и в тех же чинах, внимательно посмотрел на бесшабашного орловца:
– Ва-банк?
– Ва-банк, шановный пане… о чем разговор!
– Тогда и рубашку родительскую?..
Соперники и в полку, и в своих батальонах. Пану Гутковскому не удалось, еще с капитанских времен, увести его невесту Натали, потому что ей не нравились шляхетские усы, а нравились орлиные бакенбарды. И хоть предутренняя игра шла в родовом имении пана Гутковского – здесь не на саблях рубились, здесь фортуна. Шляхетская фанаберия… или русское самоуничижение?..
– Ва-банк, пан Столыпин… только с рубашкой отцовской… Так?
Хорошо, что хоть не с материнской. Помяни некстати мать, майор Столыпин, вопреки всякой чести, схватил бы, ей-богу, проигранную саблю! Не сметь!.. Радзивиллы какие-то?!. Его муромские, стало быть владимирские, – владей-миром! – предки тоже идут от шестнадцатого века. Знай наших!
Командир полка, хоть сам и был в эту ночь в выигрыше, хотел было остановить уже неприличный торг, но господа офицеры и на русский, и на польский лад зашумели:
– Черт побери, Столыпин!
– Не уступай!..
– Шановный пан – вспомни Радзивиллов!..
– Господа, господа, остановитесь!
– Не маете права, господин полковник. Здесь не плац, здесь игра.
– Игра!
– Нельзя останавливать, нельзя…
– Мае права, пан Гутковский, – выигрывать, мабыть, мае права – и проигрывать…
– Майор Столыпин, что же вы?..
Он рванул на широкой груди, перепоясанной следом прусской сабли, батистовую, залитую вином рубашку, – по жаркому времени да в раскаленной шампанским ночи с общего согласия сидели без мундиров.
Очередь метать банк выпала проигравшему. Видя его решительность, полковник предупредил – нет, попросил по-дружески, по-боевому:
– И все-таки, господа, не идти же нам на пруссаков без рубах?..
– Так сейчас нет войны, – с иной стороны подначил проигравшийся ротный капитан.
Его поддержали:
– Что за причина?! Мы на границах любимой империи. Чихни только пруссак, войну сами придумаем. Снаряд шальной туда – снаряд сюда, вот тебе и война. За государя, господа!
– За государя!..
– За ГОСУДАРЯ!..
Под эти воинственные клики и последняя рубашка вместе с родительским портсигаром прахом пошла на кон…
Опять прахом?..
Что еще можно поставить?!
Не мог майор Столыпин, выигравший в битве за Натали, уступить майору Гутковскому, оставшемуся с носом, то есть в проигрыше.
– Ставлю свое Середниково! Против Колноберже, пан Гутковский.
Не так уж много в полку офицеров, все обо всем знали. А майор Гутковский, еще в чине капитана, был к тому же и на свадьбе, которая игралась в лермонтовском Середникове; полк тогда как раз в Подмосковье формировался, да и по благородству своему не мог Столыпин не пригласить соперника.
Середниково, надо же! С ума сошел орловец?!
Трудно сказать, чье имение ценнее – в картежной игре ценности другие… Совсем другие.
И если мелькнуло какое сожаление в голове у майора Столыпина, так только одно: Натали была сейчас как раз в Середникове, на сносях… значит, ставил на кон и ее… да и сына, возможно…
Полковник уже исходил бледностью, трезвел. Еще минута, и он, не имея здесь права командовать, может, выхватил бы все-таки саблю, чтобы собственным поединком остановить игру. Но майор Столыпин резко вскочил, широким крестом крестя голую грудь:
– Середниково! Против Колноберже! Все видели? Все, господа офицеры. Игра!
– Них же Польска не згинела!.. Колноберже! Против Середникова… со всеми его маёнтками!..
Это выходило уже оскорбление. Под маёнтками, под столыпинской то есть маёнтностью, можно ведь было понимать и Натали – как часть самого Середникова.
Но – все замерло…
– Карту, господа!
– Карту, шановные панове!
Это было уже не остановить…
И после долгого замешательства:
– Новый хозяин Колноберже?!
Проигранной именной саблей – отрублено горлышко бутылки… Бокалы! Бокалы!
– За нового пана Колноберже! Да, шановные панове! Не поминайте лихом, как говорят у русских…
Пан Гутковский первым выпил свой бокал, хлопнул его о старый буковый паркет и ушел к себе в кабинет.
Кто-то зачем-то хотел его остановить…
Но к чему? Дело-то известное…
Спустя несколько минут в соседнем с гостиной кабинете грохнул выстрел…
VII
Так или не так все было – отец никогда не рассказывал. Младший сын не расспрашивал. О том знал лишь старший – законный наследник Колноберже. Но он тайну этого литовского поместья с собой унес, а младшенький – разве осмелится спрашивать старого отца о давно отшумевшей, бурной молодости?
Когда Петр вошел в гостиную, его встретил с дубовой панели стены не по возрасту усатый заносчивый поляк в алом бархатном кунтуше и собольей двукрылой шапке, с гордо воткнутым орлиным пером. Взгляд словно спрашивал: «Так кто здесь хозяин?..»
С трех сторон поляка окружили чем-то неуловимо знакомые лики – давно отживших свой век предков; не сразу проявились у них на груди звезды, а на плечах погоны. Медленно, с владимирской тощей земли, от шестнадцатого смурого века, поднималось генеалогическое древо; корнем его был Григорий Столыпин, а от стволового корня, как у всех столпных сосен, выпирали кряжистые всходы, то бишь…
…сын Афанасий Григорьев, муромский дворянин…
…Сильвестр Афанасьев, ходивший на подмогу Богдану Хмельницкому в русском полку, за что стал уже московским дворянином…
…Семен Сильвестрович…
…Емельян Семенович…
…Алексей Емельянович, прадед; вышел в отставку по молодости, поручиком, был предводителем пензенского дворянства и на дворянских хлебах деток наплодил немало… не потерять бы счет…
…Александр, отмеченный самим Суворовым, его личный адъютант…
…Аркадий – друг реформатора Сперанского, тайный советник, оберпрокурор и сенатор…
…Николай – несчастливец: генерал-лейтенант, растерзанный взбунтовавшейся толпой в Севастополе…
…Афанасий, скромняга штабс-капитан и саратовский предводитель дворянства…
…Дмитрий Алексеевич, генерал-майор и совсем уж близкий по крови дедушка…
…и Елизавета Алексеевна, вышедшая замуж за Арсеньева, – бабушка Михаила Юрьевича Лермонтова, но ведь и бабушка его, Петра Столыпина…
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
