А его лицо — не знаю даже, с чем его можно сравнить. У него были темные, очень коротко стриженные волосы. Рот был слегка приоткрыт, демонстрируя прекрасные белоснежные зубы.
Он был неотразим.
Наконец я встретилась с ним взглядом. Его глаза были подобны черным озерам. Литературно выражаясь. В них просто не было белков. Вы можете подумать, что это ужасно, но на его лице это было не так.
Судя по его словам, я ожидала, что он будет в ярости. Но как ни странно, он, похоже, был удивлен и… даже рад мне.
— Это ты, — прошептал он.
— Ну да. Это я.
Его руки все еще лежали на моих плечах, но я уже не чувствовала грубости и ужаса. Он нежно гладил мою кожу, и я ощущала тепло его рук сквозь блузку. Пока мы так стояли, уставившись друг на друга, я заметила, как что-то промелькнуло в его глазах, и это заставило мое сердце буквально подпрыгнуть к горлу. Он был пожалуй… Не найти подходящих слов, поэтому я скажу, как было.
Он заставил меня волноваться.
— Что она делает здесь, Алек?
Еще одна голова появилась из-за красавчика, державшего меня за плечи, так внезапно, что я вздрогнула. Это был еще один мужчина, но он произвел на меня гораздо меньшее впечатление. Он был высоким и тощим, его лицо покрывали веснушки. Пожалуй, он весь был покрыт пятнами — кроме рук, они пестрели татуировками. Эти татуировки вызвали у меня чувство тревоги, но я не могла понять почему. На нем был странный наряд, который превращал его в пирата, — кожаный жилет, широкие брюки, высокие сапоги. Волосы на голове были такого пронзительно-рыжего цвета, что на них, казалось, больно смотреть. У него было узкое лицо и, соответственно, вытянутая голова и злобный взгляд. У него были такие же беспокойные черные глаза, но взгляд тяжелый и какой-то тусклый. Он осмотрел меня с головы до ног так, что мне стало не по себе.
— Она что, мертвая?
Губы Алека слегка искривились. Я смотрела на них не отрываясь.
— А мы мертвые, Руфус?
Руфус неожиданно захихикал. Позади меня Дэнни продолжал пыхтеть за своим компьютером, не зная о нашем присутствии.
— Что будем с ней делать, хозяин? — Руфус перевел взгляд на мои губы, а затем быстро взглянул на грудь и вновь на Алека. У него был… голодный… взгляд. Пожалуй, это наиболее точное описание того, что я увидела. Мне стало страшно.
— Не знаю, — медленно произнес Алек. Он, похоже, задумался.
Руфус хрустнул костяшками пальцев и ухмыльнулся:
— Мы могли бы позабавиться с ней.
— Ух, дерьмо!
Я попыталась отступить. Алек не стал удерживать меня, просто опустил руки и так стоял. Руфус продолжал ждать сигнал от Алека, как собака ждет от хозяина команды. Если вам когда-нибудь довелось посмотреть мультфильм про маленького песика, который пытался ухаживать за крупной страшной псиной и ждал одобрения хозяина, вы сможете представить себе, как эти двое мужчин общались друг с другом.
— Послушайте, ребята. — Я вытянула руки, пытаясь удержать их на расстоянии. Ухмылка на лице Руфуса стала шире, а вот Алек как будто испытывал боль. — Я здесь просто навещала старого приятеля. — Но мне уже пора выбираться отсюда, поэтому я ринулась прочь, но Руфус незаметно, каким-то немыслимым образом, оказался рядом со мной. Он стоял настолько близко ко мне, что я чувствовала жар, исходящий от его тела, — он был подобен таким, знаете, маленьким пузатым жаровням, которые разжигают зимой.
— Никуда ты не пойдешь. — Руфус вытянул руку и нежно провел кончиком пальца вниз по моей щеке. Когда его обнаженная кожа соприкоснулась с моей, я вздрогнула, как будто ощутила удар электрического тока. Мне трудно объяснить, что это было, — казалось, что я засунула голову в ведро с извивающимися ядовитыми змеями, которые совершенно неожиданно оказались там вместо теплой воды с пеной. Это было подобно тому, как когда идешь в темноте одна и вдруг осознаешь, что за тобой, ухмыляясь, крадется кто-то с острым ножом в руке.
Я, казалось, сходила с ума.
Джон говорил мне, что я смогу услышать мысли людей, только когда их обуревают сильные страсти. Если это было правдой, то голова Руфуса была просто переполнена яростью и гневом. У него не было отдельных мыслей, и я была благодарна ему за это. Почему-то я была абсолютно уверена, что не хочу знать, что творится в его склизком умишке, спрятанном за этим мерзким лицом.
Когда Руфус отдернул руку, все исчезло. Точно не зная этого, он чувствовал: что-то произошло. Его черные глаза смотрели на меня с подозрением.
— Что ты мне сделала, сука?
Он ударил меня так сильно, что я едва устояла на ногах. И мне было больно.
— Пожалуйста, я просто хочу уйти…
Руфус набросился на меня с яростью льва, губы у него были вывернуты, а на лице застыла страшная гримаса. Последний, кого я видела, перед тем как упасть, был Алек, наблюдающий за своим другом с каким-то беспомощным выражением лица, крепко прижав к себе сжатые в кулаки руки.
Я упала на спину, Руфус был на мне, он извивался и корчился, он резко толкал меня бедрами, которые были больше похожи на высохший горб. Одной рукой он держал меня за горло, а другой пытался залезть мне под юбку.
Однажды мне довелось читать в журнале статью, где приводились статистические данные о том, что примерно каждые три из пяти женщин на протяжении жизни подвергались сексуальным домогательствам. На меня никто никогда не нападал, пока я была жива. Не было случая, чтобы мужчина приближался ко мне с мыслями о насилии, и мне всегда хотелось знать, как я поведу себя в подобной ситуации. Ну что ж, теперь я знаю.
Я плюнула на все.
Согнула пальцы и вонзила ногти в щеки Руфуса. У меня длинные ногти, так что расцарапала я его до крови, кровь у него была какая-то черная, но это ничуть не удивило меня. Яростно взвизгнув, Руфус сразу же отпрянул:
— Эта дрянь царапается, как кошка, Алек! Убью стерву!
Руфус сжал руку в кулак и, покачиваясь, двинулся на меня. Я наблюдала, словно во сне, как его рука приближается ко мне. Я была настолько удивлена, что не могла даже пошевелиться. Его кулак был направлен прямо в мой нос, и я зажмурила глаза, предвидя, какой силы удар сломает мне нос и как лицо зальет кровью.
Но ему не суждено было ударить меня. В последнюю секунду я услышала гневный лай собаки. Потом крики, проклятия, стоны. Я почувствовала, как чья-то рука, ухватив меня, потащила назад. У меня было странное ощущение, что меня сложили, как листок бумаги, который перегнули пополам и сунули в почтовый ящик.
Я медленно открыла глаза и увидела, что нахожусь уже не в спальне Дэнни, а лежу на спине в центре зеленого поля. Где-то справа от меня весело возился бурундук.
Я уже бывала здесь.
Появилась голова Джона. Он стоял, возвышаясь надо мной, его ступни — по обе стороны моей головы, поэтому я видела его вверх ногами. Выражение его лица никак нельзя было назвать счастливым.
