Уилл поморщился, как от боли.
— Она никогда не пойдет против воли отца.
— Если она действительно любит вас, какое значение может иметь для нее воля отца?.. — прошептала она и вышла из комнаты.
Глава 4
Оставшуюся часть дня Уилл делал все, чтобы выкинуть из головы расстроенную женщину. Получалось плохо. Аромат ее розовой воды еще долго ощущался в комнате после ее ухода. А ее последние слова не давали ему покоя.
«Если она действительно любит вас, какое значение может иметь для нее воля отца?..»
Эбигейл любит его. Она просто не может решиться пойти против воли отца, потому что… Уилл вздохнул. У нее должна быть веская причина. Деньги? Может быть, Эбигейл боялась, что он окажется не в состоянии обеспечить ее и их детей? Пользуясь благосклонностью отца, она могла бы убедить его, что Уилл достойный человек. Если ее действительно останавливала мысль о недостаточности средств, теперь эта проблема решена. Даже если он не может продать все, что хотел бы, как утверждает Элизабет, все это принадлежит ему. Он сможет делать все, что захочет, с доходом от своих владений.
Однако его не оставляла мысль о том, что должно быть что-то еще, удерживающее Эбигейл. Не ошибается ли он относительно ее чувств к нему? Ей сейчас двадцать один год. Если бы она действительно хотела остаться с ним, они могли бы пожениться и вместе поехать в Англию.
Конечно, если она не презирает Англию так же, как он. Ее дедушка сражался с британцами за свободу, а ее брат погиб за форт Макгенри всего три года назад. Уилл решил, что, скорее всего дело в этом. Она ждет его возвращения, чтобы выйти за него замуж.
Уилл взглянул на конторские книги и бумаги, лежавшие перед ним. Это выше его разумения. Чтобы разобраться во всех тонкостях, ему нужна профессиональная помощь солиситора, которому он мог бы доверять. Однако в Лондоне он никого не знал. Он едва ли вспомнит кого-нибудь из тех, кого знал, когда ему было восемь лет. А это означает, что ему снова придется поговорить с маленькой мегерой. Что ж, тогда это надо сделать немедленно. Он отодвинул кожаное кресло и вышел в холл.
— Элизабет! — крикнул он, перегнувшись через перила.
— Ваша светлость, если я могу…
Уилл отмахнулся от лакея и снова крикнул:
— Элизабет, спуститесь сюда!
Послышались мягкие шаги. Она смотрела на него сверху.
— Это вы только что крикнули мне, чтобы я спустилась, так, словно я ваша служанка?
Краска залила его щеки. Он забыл, что он не в маленьком доме, где нет слуг.
— Да, я.
— У нас, в цивилизованной стране, с людьми так не разговаривают. — Она круто повернулась и пошла к себе.
— Я так не думаю, — пробормотал он и стал торопливо подниматься по лестнице.
Уилл уже был в коридоре, когда дверь в ее комнату захлопнулась. Он бросился к двери, постучал.
— Элизабет, мне нужно поговорить с вами.
— Я соглашусь лишь в том случае, если вы будете говорить другим тоном.
Уилл сжал кулаки и поднял глаза к потолку.
— Элизабет, позвольте мне сказать, пожалуйста.
Дверь медленно открылась.
— Вам нужна моя помощь, ваша светлость? — с улыбкой спросила Элизабет.
— Не могли бы мы поговорить в кабинете? У меня возникло несколько вопросов, ответить на которые можете только вы.
Она кивнула:
— Как пожелаете, ваша светлость.
Каждый раз, когда она называла его так, им овладевало раздражение.
— По-моему, я просил вас называть меня Уиллом.
— Да, ваша светлость. — В открытую дверь он увидел на ее кровати дорожную сумку.
— Вы уезжаете? — мягко спросил он.
— Вы просили меня об этом.
Она не может уехать сейчас. Он не представлял себе, как выжить в этой стране без ее разъяснений. Но он не мог признаться ей в этом.
— Вам не обязательно уезжать сегодня.
— Благодарю вас ваша светлость, — ответила она с облегчением.
Уилл провел ее в кабинет и закрыл дверь. Элизабет села напротив него за большой стол, а он — в своё кожаное кресло.
— Так чем я могу вам помочь? — спросила она тоном, в котором чувствовалась неприязнь.
Она хотя бы перестала называть его «ваша светлость».
— Боюсь, для меня единственный способ разобраться во всей этой неразберихе — это найти солиситора, которому можно доверять.
Элизабет ухмыльнулась:
— А чем я могу вам в этом помочь?
Он прищурился.
— Я не знаю здесь ни одного солиситора. Я подумал, не будете ли вы так любезны, не поможете ли мне его найти?
Она пожала плечами и поднялась.
— Вы ошиблись, я не могу вам в этом помочь.
— Элизабет, я сожалею, — прошептал он.
— Не извиняйтесь. Вы делаете только то, что считаете правильным для своей семьи. Хотя и тут вы не правы.
— Я знаю, что вы чувствуете, — произнес Уильям.
Она направилась к двери и на пороге обернулась.
— Вы представления не имеете, что я чувствую. Вы мужчина. Вы можете делать все, что хотите. Вам не приходится беспокоиться о том, что подумают о вас люди, узнав, что вы не нужны никому из родственников. — Элизабет быстро вышла.
Уилл смотрел ей вслед, не зная, как ей помочь. Но он знал, что должен что-то сделать.
Элизабет схватила сумочку и вышла из комнаты. Чертов упрямец вынудил ее сказать нечто ужасное. Даже если это было правдой. Сестрам она не нужна. Скорее всего, они знали или догадывались о правде. Тетушка, пусть и неохотно, готова принять ее, но тогда она неизбежно превратится в сиделку для нескольких пожилых леди.
— Вы собираетесь уходить?
Элизабет подняла глаза и увидела Элли и Люси, поднимавшихся по лестнице в свою комнату.
— Да, я хочу навестить свою подругу.
— Вы ездите с визитами?
— Да.
— Можно, мы поедем с вами? — спросила Люси и тут же получила толчок локтем от своей сестры.
— Невежливо просить об этом, Люси, — прошептала Элли.
— Ваша сестра права, Люси.
На лице Люси было написано разочарование.
— Конечно, Элли всегда права.
Хотя у Элизабет было четыре сестры, она жила с Джейн всего несколько лет. Она не понимала, как ведут себя сестры.
— Люси, вы еще не готовы предстать перед кем бы то ни было, — мягко начала Элизабет.
Элли рассердилась: — Мы недостаточно хороши, чтобы встретиться с вашей подругой?
