Боже, теперь обе сестры пришли в негодование.
— Нам предстоит подготовить вас к появлению в обществе. Прежде всего, вам потребуются новые платья, туфли, шляпки, нижняя одежда. И вам надо будет выучить правила поведения в обществе.
Сестры переглянулись, затем перевели взгляд на Элизабет. Элли опустила глаза.
— Тогда не о чем беспокоиться. Мой брат скажет, что это пустая трата денег, если мы не остаемся.
— Я поговорю с ним, когда вернусь. — Примысли о предстоящем разговоре с этим человеком, кровь в ней закипела от возмущения. Она никогда не встречала такого бесчувственного, невежественного и красивого мужчину. Красивого?! Господи, нет! Она отказывается признавать его привлекательным.
— Чем же нам заниматься целый день? — спросила Люси. — Дома мы почти все время были заняты по хозяйству.
Элизабет улыбнулась:
— Пока меня нет, вы можете музицировать или заняться рукоделием. На понедельник я пригласила мадам Болье, чтобы она занялась вашим гардеробом.
Девушки заулыбались.
— А как же Уилл? — спросила Элли.
Она тряхнула головой.
— Я возьму это на себя. А теперь я должна идти.
Элизабет вышла из дома. Нагоняющий уныние дождь, который лил несколько дней, наконец прекратился, ярко светило солнце, в воздухе стоял запах свежести. Хотя она могла бы подождать в доме, пока будет подана карета, ей не хотелось оставаться в нем ни одной лишней минуты.
Приехав к Софи, она обнаружила, что у нее собрались все их подруги. Их кружок называли клубом незамужних девиц, и хотя Эйвис и Дженнетт уже вышли замуж, женщин по-прежнему связывала крепкая дружба.
— Элизабет! — воскликнула Софи и поспешила к ней, чтобы обнять подругу. — У тебя все хорошо?
Элизабет уселась в кресло, обитое тканью с цветочным узором, — поближе к окну — и замотала головой.
— Он появился, как ты предсказала.
— Кто? — в один голос воскликнули Эйвис и Дженнетт.
— Герцог. — Элизабет взглянула в окно, за которым по улице прокатила карета. — Только он не Эдвард. А его сын, Уильям.
— А дети, Элизабет? — спросила Софи. — У нового герцога много детей?
Она посмотрела на своих подруг и покачала головой:
— Он не женат, но привез с собой семь своих сестер и братьев.
— Семь? — удивилась Виктория. — В вашем доме станет немного оживленнее. — Виктория управляла домом для осиротевших детей, так что знала, как шумят дети.
— Да, и я представления не имею, что мне с ними делать.
Виктория похлопала Элизабет по руке:
— Я заеду к вам, и мы вместе постараемся организовать их и все уладить. Вам надо нанять им домашнего учителя. И с этим я тоже смогу помочь.
Элизабет почувствовала облегчение.
— Спасибо, Виктория.
— А теперь, — сказала Софи, — как насчет другого?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Эйвис, поглаживая живот. Через два месяца она должна была родить своего первенца и выглядела трепетнее, чем когда-либо раньше.
— Он попросил тебя съехать? — мягко спросила Софи.
— Да.
— Надеюсь, ты отказалась? — сказала Дженнетт.
— Разумеется, нет, — ответила Элизабет. — Теперь это его дом. Я не вправе в нем оставаться.
— Но ты не можешь уйти, — тихонько сказала Софи.
Эйвис посмотрела на них и прищурилась.
— Я вас не понимаю. У Элизабет нет оснований, оставаться в доме ее отца.
— Но так же нет оснований, уезжать из него, — настаивала Дженнетт. Она прерывисто вздохнула и потрогала живот. Она и Эйвис должны были родить примерно через два месяца. Поскольку дети будут двоюродными братьями или сестрами, Элизабет радовало, что они будут одногодками.
— Элизабет, почему тебе необходимо остаться? — спросила Виктория, поднося к губам чашку с чаем.
Элизабет вздохнула. Видимо, ей стоило раньше рассказать подругам о своей проблеме. Может быть, они смогли бы ей помочь.
— Мне нужно найти дневник, который, как я думаю, моя мать спрятала в этом доме. Я тщательно обыскала загородные дома и не нашла ничего. Городской дом — мой последний шанс.
— Почему тебе так важно найти этот дневник? — спросила Эйвис.
Элизабет колебалась, хотя знала, что подруги будут молчать о том, что она им расскажет. Случайно вылетевшее слово может погубить ее.
— Расскажи нам, Элизабет, — заговорила Виктория. — Поверь, никто об этом не узнает.
Элизабет, кивнула.
— Я надеюсь узнать из дневника, кто на самом деле мой отец.
Она наблюдала за реакцией женщин. Эйвис и Дженнетт посмотрели на нее и кивнули. Виктория уставилась на обюссонский ковер, словно ее очень заинтересовал его рисунок, а Софи бросила на нее сочувствующий взгляд. Софи больше других понимала ее. Она была дочерью актрисы и графа, который пожелал остаться неизвестным.
— В таком случае, — начала Дженнетт, — ты должна сделать все, чтобы оставаться в доме до тех пор, пока не найдешь дневник.
— Но как? У него семь братьев и сестер. Я для них обуза.
Дженнетт засмеялась:
— Соблазни его.
Элизабет свирепо посмотрела на Дженнетт и Эйвис, которые одобряюще кивали.
— Я не могу.
— Он не очень-то хорош собой, в этом дело? — спросила Эйвис и залилась смехом.
Слишком хорош, подумала Элизабет. Чересчур хорош. И влюблен в другую женщину.
— Он практически помолвлен.
— Помолвлен, не значит, женат! — смеясь, заявила Софи.
Только Виктория, судя по всему, не находила в ее ситуации ничего забавного.
— Ты, разумеется, не пойдешь на это.
— Разумеется, — сказала Элизабет. — Но что же мне делать?
Склонив голову набок, Софи не отрывала от нее взгляда.
— Тебе нужно пойти на хитрость. Ты хочешь остаться в доме. Сделай так, чтобы он нуждался в тебе. Ты можешь организовать занятия для детей, помочь ему разобраться в деловых бумагах и приглашениях, только ты знаешь, в чем он нуждается.
— О каких нуждах идет речь? — спросила Элизабет, чувствуя, что краснеет.
— Даже если он планирует остаться здесь всего на несколько месяцев, ему нужно знать, как вести себя в обществе. Если дети достаточно большие, они тоже нуждаются в твоей помощи, — ответила Софи.
— Старшие девочки отчаянно нуждаются в помощи. Они хотели пойти со мной сегодня, а одеты они в какие-то ужасные старые платья. — Элизабет наконец-то взяла со столика налитую для нее чашку чаю. Это она сможет сделать.
