Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Вы ж только смотрите, тетенька, чтобы господин с внучкой раньше нас не встали и не уехали, — сказал вагант, зевая. — Нам с ними потолковать надо обязательно.
Хозяйка отвечала:
— Если они ни свет ни заря поднимутся, разбужу вас. Но они ж богатые господа, навряд ли привыкли с солнцем вставать.
Подсвечивая лучиной, она провела в комнату сначала Вача с Бардом, а после и Дука, который на ходу внимательно разглядывал двери других помещений.
— Мамаша, ты мне свечку дай, — сказал Жиото, окидывая взглядом комнатенку, где из мебели были только кровать да табурет под закрытым ставнями окном.
— Так, может, плошку тебе?
— Не, мне поярче надо. Есть у тебя свеча?
— Есть-то есть, но они ж дорогие, милый.
— Вагант утром заплатит, — махнул рукой Дук.
Хозяйка принесла горящую свечу на глиняном блюдце и поставила на табурете.
— Ты долго не жги, ложись побыстрее спать, — напутствовала она Дука. — А то не заметишь, как приснешь, свечу не погасишь — не ровен час, пожар мне устроишь.
— Ладно, иди себе, — сказал Дук, и хозяйка ушла. Спать хотелось сильно, но ложиться было нельзя.
Жиото стащил с кровати одеяло, расстелил на полу и осторожно выложил содержимое котомки. Свечу поставил рядом, сел, поджав под себя ноги, раскрыл книжку и стал читать. Глаза слипались, несколько раз Дук ловил себя на том, что они закрываются сами собой, и голова начинает клониться подбородком на грудь. Он вздрагивал, моргал и тер веки кулаками.
Комнаты не заперты, двери тут не скрипучие... А все одно Кабан обязательно проснется, если попробую пройти к ним, размышлял Дук. Но он вызвал бы подозрения, если бы стал настаивать, чтоб его положили вместе с вагантом, а толстого — отдельно. Нужно подождать подольше, и уж потом... Он припомнил, как на телеге дремлющий Вач чуть что — тут же, открыв глаза, быстро оглядывался, и пальцы его при этом сжимались на топорище. Самое досадное, что жизнь Кабана, да и ваганта тоже, Дуку совсем не были нужны. Он хотел лишь добыть красный кафтан, вернее — кошель, пришитый, как он надеялся, до сих пор к его подкладке. Хотя и кафтан надо вернуть, дорогой ведь. Наверняка юнец кошель обнаружил, а дальше — куда его деть? Не в котомке же таскать такое богатство. Нет, он, скорее всего, вытащил несколько монет — в кошеле были не только драгоценности с каменьями, но и обычные деньги, — а остальное вернул на место.
Дук закрыл книгу — все равно читать не получалось, — взялся за посох, взвесил его в руке. Трудное дело: зарезать Кабана, зарезать ваганта, чтоб хозяева не проснулись — а если проснутся, так и их тоже. Хотя они-то как раз не опасны. И еще старик с внучкой! — сообразил он. Что там за старик такой? Дук помнил, как белели волосы на голове одной из фигур, что стояла над ним, помнил и вторую фигуру... Этот человек ударил его кинжалом в спину, после стащил с тела капитана... Знать, не хилый господин и постоять за себя может. Правда, Песко Цветник говорил, что старик прихворнул, но ведь чар дал ему «травяной крови»...
Глаза Дука широко раскрылись, когда он вспомнил про снадобье. Ну конечно! Легкость, которая возникала в теле, это ощущение, что он не идет, но течет, бесшумно и быстро струится в пространстве... А еще Жиото понял, что все последнее время в глубине души жило желание хлебнуть снадобья. Ему хотелось «травяной крови», будто заядлому курильщику — табака.
Он тихо прошелся по комнате, раскрыл ставни и выглянул. Звездный свет озарял задний двор и деревья. Здесь, в доме, тишина стояла мертвая, а из лесу доносился то шелест листвы, потревоженной ветром, то уханье, то отдаленное подвывание — где-то в чаще бродили волки.
Дук моргнул, ухватился за оконницу и высунулся, вглядываясь в темень, что стояла под кронами, там, куда не проникал свет звезд. Почудилось, что в глубине между деревьями мерцает белесый огонек. Вот он исчез, вот возник вновь... Когда взгляд Дука уже нащупал его, огонек переместился и замигал где-то сбоку. Жиото поглядел туда — и огонек словно бы метнулся в обратную сторону, чтобы вновь очутиться на краю той области темного пространства, которую Дук мог охватить взглядом.
С ветки на ветку перелетела ночная птица. Послышалось уханье. Огонек пропал. Жиото повернулся, прикрыл ставни. Свеча сгорела до половины, хотелось лечь прямо на полу и забыться сном. Он собрал бутылочки, сложил в котомку вместе с книгой. Котомку повесил на плечо — быть может, вскоре придется бежать с постоялого двора побыстрее, — открыл кувшинчик, встал на колени перед свечой. Поплевал на пальцы и затушил огонь. Дождался, когда плавающее перед глазами световое пятно померкло, отпил из кувшинчика, постаравшись, чтобы глоток был меньше, чем тот, который он сделал, когда уже убил чара, но и больше тех, которые позволял сделать Песко Цветник.
В этот раз сердце заколотилось не так прытко, будто уже привыкло к «травяной крови». Но звон зазвучал вновь, и Дуку померещилось, что он раздается не в голове: звенело все окружающее, стены, пол, потолок и воздух между ними, звенели красные искорки, что безумным роем замельтешили перед глазами. И тонко жужжали световые пятна, расплывшиеся по поверхности предметов вокруг. В этих пятнах на мгновение проступило что-то неясное, будто бы очертания чего-то, что обреталось позади всего, позади пространства, в котором они находились, — проступило и тут же исчезло.
Стараясь двигаться очень осторожно, Дук закупорил кувшинчик, сунул его в котомку, взял посох и поднялся.
Ноги распрямились, будто натянутый лук. Тело чуть не взлетело к потолку. Уши и лицо горели, словно от жара пылающей печи.
Дук крутанул в руках посох, повернулся из стороны в сторону, оглядываясь.
Стало светлее: все, что было вокруг него твердого, светилось само собой. Зеленоватое мерцание рождалось в глубине предметов и сочилось наружу, высвечивая внутреннюю структуру: ворсинки и нити одеяла, изгибы древесных волокон в бревнах стен. Дук направился к двери. Он вновь не шел, а скользил, тело не двигалось, но текло, булькая и клокоча, будто состояло из кипятка. Жиото махнул перед собой рукой с посохом — тот промелькнул стремительно, с тихим свистом рассек воздух.
Так у меня получится и Кабана прикончить, и всех остальных, — решил Дук.
Хотя теперь он, пожалуй что, смог бы протечь в комнату, где спали толстый с вагантом, не разбудив никого, взять кафтан и покинуть постоялый двор, никем не замеченный. Но зачем? Лучше убить их, чтобы не было погони. И, кроме того, не идти же пешком. Следует впрячь Травку в телегу — или, еще лучше, лошадей, на которых приехали господа... И не в телегу, — зачем телега? — а в фургон! Лошади могут заржать, разбудить хозяев, да и гостей тоже. И еще, вдруг понял Дук, эти городские богатеи — они ж не с пустыми руками отправились в дорогу! Конечно, в кошеле много всего, но почему бы не прибавить к нему то, что наверняка есть с собой у старика? И барышня — если она из богатой семьи, значит, у нее должны быть драгоценности.
А хозяева? Неужто у них ничего не отложено на черный день?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
