Я стараюсь не думать о ней.
Но когда думаю, вспоминаю о жареном рисе.
Когда мама была рядом, в хижине всегда им пахло.
Вспоминаю о том, как сверкала ее темная кожа, прекрасная, словно летнее солнце, как оживлялся рядом с ней папа, как ее спутанные, кудрявые волосы возвышались над челом варварски роскошной короной, которая забавно развевалась на ветру.
Я слышу слова легенд, которые она рассказывала мне на ночь, и смех Тзайна, игравшего на поляне в агбон.
Слышу вопль папы, когда солдаты затянули цепь на маминой шее, и крики, что она издавала, когда они тащили ее во тьму.
Вспоминаю заклятия, извергавшиеся из ее рта, словно лава, – то была магия смерти, что ее унесла.
Думаю о трупе матери, висевшем на том дереве.
И о короле, что забрал ее у меня.
Глава первая. Зели
Выбери меня.
Я сдерживаюсь, чтобы не закричать. Вонзаю ногти в посох, вырезанный из марулы, и сжимаю изо всех сил, чтобы он не дрожал. Капли пота стекают по спине – не знаю почему: из-за утренней жары или оттого, что сердце вот-вот выскочит из груди. Уже много лун, как меня пропускали.
Сегодня все должно быть иначе.
Я заправляю снежно-белую прядь за ухо и стараюсь сидеть неподвижно. Как всегда, Мама Агба выбирает медленно, вглядываясь в каждую из нас, пока мы не начинаем ерзать. Она хмурит брови, морщины на бритой голове становятся глубже. Темнокожая, в неярком халате, Мама Агба ничем не отличается от других старух в деревне. Сложно представить, что женщина ее возраста может обладать столь пугающей силой.
– Кхм, – Йеми прокашливается у входа в ахэре[1] – не слишком тонкий намек, что она уже прошла испытание. Ухмыляется и крутит свой вырезанный вручную посох, готовая встретиться взглядом с той, кого намерена победить в поединке на право считаться взрослой. Большинство девочек боится сражаться с Йеми, но я хочу этого всем сердцем. Я тренировалась. Я готова.
Я знаю, что смогу одолеть ее.
– Зели.
Хриплый голос Мамы Агбы разрушает тишину. В ответ раздается общий вздох облегчения – вздох тех пятнадцати, которых не выбрали. Эхо моего имени блуждает в затянутых тканью стенах тростниковой ахэре, пока я наконец не понимаю, что Мама Агба назвала меня.
– Правда?
Она причмокивает губами:
– Я могу выбрать еще кого-нибудь…
– Нет! – Я вскакиваю на ноги и быстро кланяюсь. – Спасибо, Мама. Я готова.
Темнолицые воспитанницы расступаются, когда я иду сквозь толпу. Концентрируюсь на том, как под босыми ногами пружинит тростниковый пол, ловлю отдачу. Мне нужно выиграть этот поединок, пройти инициацию.
Я ступаю на черную циновку – край арены – и Йеми кланяется. Она ждет ответного поклона, но ее взгляд лишь разжигает во мне ярость. В ее стойке нет уважения, нет обещания честной схватки. Она думает, если я предсказательница, то ниже ее.
Думает, я проиграю.
– Поклонись, Зели.
Несмотря на приказной тон Мамы Агбы, я не могу заставить себя пошевелиться. У меня перед глазами восхитительные черные волосы Йеми. Ее кокосовая кожа гораздо светлее моей. Цвет лица у нее нежно-коричневый, как у оришан, что ни дня не работали на солнце – привилегия, оплаченная деньгами отца, которого она ни разу не видела. Аристократа, с позором изгнавшего свою незаконнорожденную дочь в нашу деревню.
Я расправляю плечи и выпячиваю грудь – распрямляюсь, хотя нужно кланяться. Лицо Йеми выделяется в толпе предсказательниц со снежно-белыми волосами. Предсказательниц, обязанных склоняться перед такими, как она, снова и снова.
– Зели, не заставляй меня повторять.
– Но Мама…
– Поклонись или выйди из круга. Ты тратишь наше время.
Выбора нет. Я сжимаю зубы и сгибаюсь в поклоне. Неприятная ухмылка появляется на лице Йеми.
– Неужели это так трудно? – Она вновь кланяется для ровного счета. – Если уж собираешься проиграть, сохраняй достоинство.
Приглушенные смешки раздаются в толпе, но стихают, оборванные резким жестом Мамы Агбы. Я посылаю им убийственный взгляд, прежде чем сфокусироваться на сопернице.
Посмотрим, кто будет смеяться, когда я выиграю.
– По местам.
Мы расходимся по разным углам циновки, носком поднимаем посохи с пола. Усмешка Йеми исчезает, она прищуривается. В ней просыпается инстинкт убийцы.
Мы смотрим друг другу в глаза, ожидая сигнала. Я боюсь, что Мама Агба будет тянуть целую вечность, но она наконец кричит.
– Начали!
Внезапно мне приходится защищаться.
Прежде чем я успеваю атаковать, Йеми бросается вперед со скоростью гепанэра[2]. Ее посох взлетает над головой и в следующую секунду оказывается у моей шеи. Девочки за спиной ахают, но я не пропускаю удар.
