грустно, и я решила пойти прогуляться в саду. Через несколько минут Лэн попросил меня отлучиться, и побыть это время в своих покоях. Я удивилась, так как раньше он никогда не отпрашивался у меня. Но кто его знает какие у мужчины могут быть дела!? Согласившись, я отправилась к себе в покои, где решила написать письмо отцу. Взяв лист и чернила я приступила к написанию.
"Доброго здравия отец. Надеюсь у тебя всё хорошо. Я наконец-то закончила с обновлением сада, и он выглядит просто волшебно. Теперь когда ты увидишь его, то не узнаешь, настолько красивым он стал. Это золото действительно пошло во благо. И мне даже начало здесь нравится.
Я благодарна тебе за твои средства. Потому что если бы не ты, то я бы не сделала его таким. И так же благодарю тебя за платье, для меня это кусочек моей прежней жизни и воспоминаний. Оно просто волшебное. Я сразу же его надела, вернувшись снова в то время и свою прежнюю жизнь.
Ещё я заказала просто роскошнейшую ткань для штор у одной талантливейший швеи. Теперь мои шторы будут наравне из королевскими. А ещё я заказала безумно красивое платье, поэтому прошу тебя выслать мне ещё средств. Теперь расскажи как у тебя дела? Очень скучаю. Твоя дочь, Изабель."
Когда я дописала письмо отцу, решила заняться чтением, и удобно устроившись в кресле взяла в руки книгу, приступив к чтению.
Через два часа в холле послышались поспешные шаги, а через несколько секунд в них постучали. Встав с кресла и позволив войти, я увидела Лэндона, который войдя в комнату поднял одну руку, где лежал свёрток, а в другой держал опущенным второй.
— Это мой подарок для Вас. Надеюсь ничего не забыл, — проговорил он, а я изумлённо посмотрела на него, а потом отмер подошла к нему и приняла из его рук свёрток. Опустив глаза, я раскрыла черную ткань и увидела масло, кисточки и мастихины. Я пораженно смотрела на них, а внутри разлилась радость. Подняв на него глаза, я радостно и благодарно поблагодарила его:
— Даже не знаю, как я могу отблагодарить тебя.
— Я это сделал без мысли получит что-то взамен.
— Спасибо. Это действительно ценный подарок для меня.
Не удержавшись, я обернулась, чтобы испробовать их, и направилась к окну, поставив напротив кровати мольберт, который он так же купил, и разложила краски на туалетном столике. После чего сказала, что он будет позировать мне, на что он только ошарашенно на меня посмотрел и начал отказываться. Настояв на своём, я тут же отвернулась от него, раскладывая и сортируя краски и кисти. Через минуту услышала позади себя несмелые шаги, которые через мгновение встали позади меня. Снова обернувшись к нем, у я сказала, чтоб он сел, на что он запротестовал. Настояв и на этом, он всё-таки уступил мне и присел на край кровати. Посмотрев на него, где мои глаза встретились с его, я тут же отвела их и приступила к рисованию. Спустя час я наносила последний штрих.
— Готово, — проговорила я, и посмотрела на него.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Уверяю тебя, это самый точный портрет, который может только нарисовать художник.
Отойдя от мольберта, я уступила ему место, чтобы он смог подойти и своими глазами увидеть картину. Встав с кровати он подошёл к моему произведению и окинув взглядом свою карикатуру, не удержался и рассмеялся.
— Ну как? Нету сомнений, что я талант в искусстве? — спросила я, теперь уже не скрывая своего смеха. Это был смех облегчения. Потому что на протяжении всего времени, я то и дело пыталась сдержать свой смех, чтобы не рассмеяться. Теперь уже, он мог лицезреть со стороны то, как я видела его своими глазами. Серьезное лицо со злым прищуром, где голова имела больший размер, чем туловище, недовольно взирало из картины, сложа руки позади себя.
— Нет, миледи. Теперь я уверен в ваших высоких способностях в живописи, — спустя нескольких секунд скрыв свой смех проговорил Лэн. Я снова рассмеялась. Теперь уже с того, что наконец-то этого сухаря хоть что-то пробрало.
Спустя некоторого времени он извинился и вернулся на свой пост.
Лэндон
После своего признания, она заметно погрустнела и пошла в сад, я направился следом. Обдумывая её слова, я кое-что решил, и попросил отлучится на некоторое время, попросив в период моей отлучки остаться в своих покоях. Удивленно посмотрев на меня, она согласилась и отправилась к себе, а я взял лошадь и направился к селению. Мне захотелось сделать ей приятное, поэтому я решил съездить и купить ей нужные принадлежности.
Через час я добрался до места и соскочив на землю, попросил мальчишку посмотреть за лошадью, после чего направился на поиски.
Нужные мне вещи никак не находились, и я уже начал терять надежду на то, что они здесь есть. Но потом моему взору попалась стоящая на холсте картина, и подойдя к ней, я спросил не продается ли здесь вещи для живописи. Мужчина оказался тем самым торговцем нужных мне принадлежностей, и выбрав всё необходимое, я отправился в обратный путь.
Вернувшись в имение и проходя по холлу в направлении ее покоев, меня одолевало некое волнение. А ещё было непреодолимое желание увидеть её реакцию.
Постучав в её дверь и услышав позволение войти, я открыл дверь и вошёл внутрь. Когда я увидел смотревшую на меня девушку, я проговорил, что у меня есть для нее подарок, и поднял одной рукой свёрток, оставив в другой второй.
Девушка сначала непонимающе на меня посмотрела, а потом сделав несмелый шаг, подошла ко мне. Когда она приняла его из моих рук, её голова опустилась вниз и она раскрыла ткань. Затем на меня посмотрели изумленные, но радостные серые глаза. Увидев её счастливый взгляд, моё сердце невольно сжалось, а потом по нему растеклась нежная теплота. Ради такого взгляда я бы ещё раз сделал то же самое.
Потом девушка направилась в окну, и разложив принадлежности на туалетном столике, а мольберт поставив напротив кровати, обратилась ко мне:
— Садись. Будешь мне позировать.
— Но я… Это нарушает этикет, миледи, — растерявшись, и с изумлением проговорил я, не ожидая такой просьбы.
— Считай, что это новое правило этикета — рисовать своих охранников. Давай. Проходи, проходи. Смелее, — проговорила она и тут же отвернулась, начав что-то раскладывать и переставлять. Решая, что делать, спустя минуту я всё-таки несмело двинулся в её сторону и встал возле нее. Обернувшись ко мне, она произнесла:
— Садись.
— Может я лучше постою? — не насмелившись сесть на
