и поворачивается, видя меня насквозь, когда смотрит прямо на меня.
— Я имел в виду то, что сказал. Я вижу шрамы на твоей коже, но они не меняют того факта, что ты самая красивая женщина в мире. Я — причина, по которой мы не можем быть вместе. Но я рад, что ты здесь, и что ты чувствуешь, что нашла свое место.
Она ждет несколько секунд, вздыхая, когда понимает, что я закончил говорить.
— Это все, что ты хочешь сказать?
Ни в коем случае. Но я не настолько эгоистичен, чтобы высказать остальное из того, что у меня на сердце.
— Заходи в «Счастливые Зерна» в любое время. Когда угодно. Твой заказ всегда будет доставлен на дом. Я позабочусь, чтобы Мелинда тоже знала.
— Я буду иметь это в виду, — говорит она, затем поворачивается и выходит из переулка.
Я отпускаю ее, потому что это лучшее, что я могу для нее сделать. К сожалению, для меня это самое худшее.
Глава 4
Роан
— Ты действительно собираешься продолжать это делать? — спрашивает Мелинда, размахивая полотенцем перед моим лицом — и довольно точно, учитывая, что она не может видеть моего лица.
— Делать что?
— Тосковать по своей женщине. Бессмысленно тосковать по тебе, поскольку она не могла сделать это более очевидным, что она хочет, чтобы ты пошел туда и заявил на нее права.
— Она независимая женщина, Мел. Она не хочет, чтобы на нее претендовали.
Моя давняя сотрудница и подруга фыркает себе под нос.
— Либо ты так же слеп, как и невидим, либо ты совершенно невежественен, потому что эта красивая, умная, милая, независимая женщина вон там определенно хочет, чтобы ты предъявил права на ее сердце, душу и тело.
Моему члену нравится эта идея. Очень. Даже слишком, поскольку у меня есть еще пара часов работы, прежде чем я смогу пойти домой и подрочить, думая о женщине, на которую я никогда не смогу претендовать, даже если бы она этого захотела.
— Знаешь, она, наверное, чувствует, как ты на нее пялишься.
Я резко поворачиваюсь лицом к Мел.
— Что заставляет тебя думать, что я смотрел на нее?
— Потому что ты влюблен в нее. Ты не можешь смотреть никуда еще. Черт, я чувствую, как ты пялишься, и я не объект твоей привязанности.
Темные глаза Мел впиваются в меня, как будто она действительно может меня видеть.
Нет смысла это отрицать.
— Не имеет значения, что я чувствую. Ты знаешь, почему я не могу быть с ней.
— Но она этого не знает, потому что ты не оказал ей услугу, рассказав ей все. Она проявила себя буквально во всех отношениях, приехав в Кричащий Лес. Я думаю, она заслуживает того, чтобы знать всю историю. Может быть, ты сможешь как-то наладить отношения — например, встречаться, но не прикасаться, затем разойтись по домам и заняться сексом по телефону или что-то в этом роде. А если нет, то, по крайней мере, найди способ подружиться, раз уж она переезжает сюда. Что ты можешь потерять на данный момент?
Я никогда не умел прислушиваться к советам.
— Ты права.
Я стискиваю зубы, когда Мел одаривает меня победоносной улыбкой.
— Возможно ли для тебя не злорадствовать по этому поводу?
— Ты шутишь? Я дорожу этими моментами.
Она снова швыряет в меня полотенцем.
— Перестань медлить и тащи свою невидимую задницу туда.
— Отлично. Не подслушивай, — говорю я, указывая на нее, моя рука в перчатке видна любому, кто может смотреть в нашу сторону.
— Никаких гарантий на этот счет! — голос Мел повышается до такой громкости, что привлекает внимание горстки клиентов, сидящих за столиками, включая Элизу. Вероятно, это именно то, чего Мел надеялась достичь.
Взгляд Элизы сосредоточен на мне — или, точнее, на моем фартуке и перчатках, — когда я подхожу к ней. Когда я приближаюсь к ее столику, она поднимает голову вверх, улыбаясь, и переводит взгляд поверх моего фартука.
— Спасибо тебе за латте с тыквой и специями. Я пыталась заплатить за него, но Мелинда отказалась взять мои деньги.
— Приказ босса. Если ты продолжишь пытаться заплатить, она, вероятно, разволнуется и начнет буквально набрасываться на тебя. Как дикобраз.
— Я пару раз замечала, как у нее стучат зубы. Я не понимала, что это была инстинктивная реакция.
— Да, и она ненавидит ее. Но это вне ее контроля, как и все наши черты монстра. Если у тебя есть несколько минут, я хотел бы объяснить свои. На днях я отстойно объяснился в переулке, и мне не нравится, как мы все оставили.
— Мне тоже, — говорит Элиза, прежде чем тихо рассмеяться. — Полагаю, это очевидно, поскольку с тех пор я прихожу в твое кафе каждый день. Ты, наверное, думаешь, что я жалкая и отчаявшаяся.
— Я бы никогда не подумал о тебе ни того, ни другого.
Я постукиваю пальцами по краю стола.
— Ты не возражаешь, если я присяду?
— Пожалуйста, присаживайся.
Ее голова наклоняется, когда я сажусь на скамейку напротив нее.
— Я вижу отпечаток твоего тела на подушке.
— Мое тело невидимо, но оно все еще твердое.
Элиза наклоняется вперед, задумчивый вздох слетает с ее губ.
— Держу пари, что так оно и есть. Я не забыла наши разговоры.
Мой член упирается в переднюю часть моих штанов, страстно желая показать ей, какой он твердый. Этого не случится, и все же я ловлю себя на том, что кладу предплечья на стол, наклоняясь ближе, чем следовало бы.
— Я хотел позвонить тебе. Я должен был, потому что ты заслуживаешь всю историю, начиная с самого начала, о том, как половина города превратилась в монстров.
— О, я знаю эту часть. Лерой рассказал мне об ученом, который приготовил партию ядовитого пунша для общественной вечеринки в честь Хэллоуина.
— Лерой из мотеля «Солнышко»?
Она
