тем более своему старшему брату, — матушкин голос смягчился, но Шани от этого не стало менее больно. Он не хотел признавать поражения, он был прав, но он не знал как доказать это, матушка его просто отказывалась слушать! Он знал, что это было недопустимое поведение! Но! Семья! Важнее! — Это может очень плохо сказаться на его подданных. И уж тем более тебе не следовало подчёркивать превосходство шесс'ен надо аниа. Кто-то может решить, что политика равенства всех народов — пустой звук.
Ах, политика.
Как же Шани понимал отцовскую ненависть к ней.
Как же он ненавидел её сам.
— Я просто воспользовался уязвимостью Риена, как ты и учила, — решил зайти он с другой стороны. — Он очень болезненно относится к тому, что остальные высокородные господа на Западе относятся к нему с презрением из-за того, что он — человек. Я ударил по его больному месту, чтобы он в следующий раз дважды подумал, прежде чем повторять свою ошибку.
Как матушка его и учила. Что же на это она скажет, а?
— И всё же, клан Шисэ намного многочисленнее, чем Талэ, Восток богаче нас, и запросто может пожелать самостоятельности. Твои действия могут спровоцировать войну.
— Ты думаешь, что Девон просто проглотил бы оскорбление? — не выдержал Шани. — Почему ты не думаешь, что действия фре Шисэ могли спровоцировать конфликт между Севером и Востоком. Или…
Страшное озарение накрыло его.
Как же всё просто.
Как же всё ужасающе.
Матушка…
— Шани…
— Или, по-твоему, сцепись дишен с цишен, это было бы и неплохо?
Его голос дрожал, с повышенного тона он перешёл на шёпот, отказываясь верить в своё открытие.
Его матушка не могла.
Не могла.
Это слишком цинично и расчетливо, это…!
…Это очень на неё похоже.
— Ты слишком остро реагируешь.
— Матушка, ты говоришь мне, что хотела допустить вероятный конфликт двух могущественных королевств! В котором погибли бы тысячи невинных!
— Конфликт двух могущественных Королевств, в каждом из которых сильны вольнодумные настроения и каждое из которых могло бы пожелать независимости от Тау'Ксы, являющиеся давними союзниками, и, объединившись, они могли бы смести нас, а это недопустимо.
— Неужели твой собственный сын для тебя… Враг?
— Нет, но… кто знает, что в его голове. Да и пожелай мятежники свободы от Тау'Ксы, твоего брата убили бы первым делом. Так что пусть он лучше собачится с Риеном, но живой и здоровый. Мия и Руни не позволят случиться полномасштабной войне, а, в случае дуэли, вместо Девона сражаться снова будет Джейа. А он хороший мальчик, он способен и защитить твоего брата, и не зайти слишком далеко в дуэли.
Что-то безвозвратно сломалось в Шани.
Так нельзя.
Так недолжно было быть.
Он — прав.
Он — поступил правильно.
Просто весь окружающий мир и создания его населяющие — сумасшедший.
Когда через несколько дней сообщили, что во время празднований кочевники самым дерзким образом совершили набег на Хэлисс и разорили его, Шани даже не удивился.
Этот мир — безумен.
Глава 4. Веарди Талэ
Это была обычная ночь. Совершенно такая же, как и сотни, тысячи других до неё. Равнодушная Иса давно скрылась за багровым горизонтом. Только мерцающие точки звёзд, слишком далёких, слишком крохотных, наблюдали за Ледой с беспокойством и беспомощностью — они не могли никак помочь своей заблудшей дочери.
…Было тихо.
Слишком тихо.
Неестественно тихо.
Он настороженно замер в своей постели, неспособный заснуть из-за сжавшей сердце тревоги, скованный собственными плохими предчувствиями. Они, увы, всегда сбывались.
Ему было безумно страшно, хотя матушка, заснувшая, пока рассказывала ему сказку, никаких признаков беспокойства не выказывала. Сон её был безмятежен и крепок.
Стелившаяся по полу вместе с темнотой, клубившаяся в углах, насмешливо притаившаяся за окном тишина была абсолютно противоестественной.
Леда не умела молчать.
Ночные создания всегда подавали свой голос — в затяжном ли волчьем вое вышедших на охоту стай, в песнях ли цикад и уханье сов, в хлопании ли крыльев всех иных птиц и истошном писке пойманных хищниками зверей…
Но их не было.
Ничего не было.
Ни-че-го.
И он потянулся было к матушке, желая разбудить её, попросить обнять себя, спрятаться от всего мира в кольце её нежных рук. Может быть слыша стук её сердца он сумеет успокоиться и отогнать собственные дурные предчувствия…
Как всё-таки хорошо, что отец задержался сегодня на Совете. Будь он дома, матушка непременно была бы с ним, и уже нельзя было бы прижаться к её теплому боку, считать её дыхание — несмотря на свои юные годы, он уже был обучен счёту, правда! Матушка научила…
А вот своего сурового отца он побаивался. Все про него говорили, что он замечательный человек и сильный лидер, который вел их народ в светлое будущее. Он ещё не понимал до конца, что именно значили эти слова, но матушка говорила так же, а ей он верил.
Всегда верил.
Всегда…
…Вдруг на улице послышался громкий крик. Воинственный звук сигнального рога пробудил безмятежно спавший до этого город.
Нападение.
Но как?
Как?!
Зоркоглазые дозорные не могли пропустить чужих кораблей, они замечали даже мелкие лодочки, и полная темнота им помехой не была.
Матушка встрепенулась, проморгалась.
— Итэш, что случилось?
Его короткого ответа было достаточно, чтобы она сбросила с себя остатки сна и вскочила на ноги, бросившись узнавать подробности происходящего и помогать защитникам города.
— Рог.
…Они налетели на город из ниоткуда — иноземные колдуны в черных масках.
Они не грабили дома и продовольственные склады, не требовали чего-то — они просто убивали, резали всех без разбора, словно бы весь город был одной большой кровавой жертвой какому-то злобному богу этих колдунов.
Не зря так ныло от тревоги и дурных предчувствий его юное сердце.
Он услышал растерянный, испуганный вскрик и узнал его — матушка, там, в коридоре.
Плюнув на здравый смысл, на собственный страх и понимание того, как глупо поступал, он бросился к ней, к самому светлому, самому любящему его существу своей короткой детской жизни.
Колдун почти сливался со тьмой коридора, Итэш даже не сразу его заметил — он сразу бросился к матери, увидев, как по светлой ткани её платья расползалось тёмное пятно.
Он не хотел верить глазам, но запах, тяжёлый, металлический, подтвердил увиденное — матушка ранена, матушке нужна помощь.
Но его ли помощь?
Сможет ли он , справится ли?
Он попытался зажать её рану, чтобы она смогла продержаться до прибытия целителей, но тёплая, густая, драгоценная, почти чёрная кровь продолжала толчками выходить из раны, давая чётко понять
