в нашу общую стену с парчовыми обоями и прислушался вопреки здравому смыслу.
Тишина.
Так оно и было.
Я торопливо сглотнул. Пальцы сжались в кулак.
Тонкая стена позволяла слышать происходившее по другую сторону. Впрочем, она могла быть и железной.
«Так что, принцесса, даже не смей прекращать бороться! – сказал я ей накануне финального поединка. – Это разобьет мне сердце».
А каким самоуверенным я был во время последней битвы, вырвав у нее сопротивление.
Сейчас она не сражалась со мной.
Больше к ней я не входил. Я распорядился, чтобы на следующий вечер ей принесли настой от головной боли. Я распорядился, чтобы она получала все необходимое. Во мне она точно не нуждалась.
Я лег, но мне не спалось. В мозгу звучали слова Несанины, на этот раз с циничным оттенком, принадлежащим мне.
«Кто выиграет?»
Несанина не выиграла, что было ясно всем.
И Орайя тоже.
Глава пятая
Орайя
Прежде чем решиться выйти, я дождалась, пока солнце не поднимется высоко над Сивринажем. Всю ночь я молилась, чтобы никто мне не помешал и не вздумал поменять дверные замки. Мне повезло.
Райн ушел минувшим вечером и до сих пор не вернулся. Для меня это было предельно важно, поскольку побег зависел от его отсутствия, а он в любой момент мог вернуться.
В комоде мне попалась серебряная серьга в виде тонкого кольца. Я согнула ее, превратив в подобие крючка. Верхний засов поддался легко. А вот второй… со вторым пришлось повозиться. Засовы располагались почти впритык – особо не размахнешься. К тому же железо было крепким. Я сделала несколько пауз, опасаясь, как бы моя самодельная отмычка не переломилась пополам.
– Да чтоб тебя, – прошипела я.
«Ты сильнее, и этот нелепый крючок тебе ни к чему», – прошептал мне на ухо Винсент.
Я перевела взгляд с погнутой серьги на кончики пальцев.
Все двери и окна здесь, естественно, имели защиту против магии. Но даже если бы ее не было, моя магия вот уже которую неделю находилась в плачевном состоянии. Чтобы вызвать ее, требовалось погрузиться очень глубоко, затронуть каждую свежую рану. Сама эта мысль пугала меня. Я боялась, что умру от кровопотери, не успев покрыться рубцами.
Но… Быть может, Ночной огонь сумеет расплавить засов, удерживавший дверь.
Попытка вызывала у меня ужас. Однако это был шанс вырваться на свободу, и я не собиралась от него отказываться лишь из-за страха.
Первый призыв магии окончился ничем.
Скрипнув зубами, я полезла глубже. Ударила по всему, что в эти недели старалась упрятать подальше.
«Я основательно тебя учил», – прошептал Винсент.
Тогда я подумала о его голосе. Вспомнила его лицо на фоне засыпанной песком арены: окровавленное, израненное и…
Вспышка Ночного огня была слишком яркой и горячей. Она окутала мою руку. Я старалась подавить волну горя, печали и гнева.
«Самообладание, змейка, – сердито бросил мне Винсент. – Самообладание!»
«Твои наставления мешают мне сосредоточиться», – подумала я.
Голос послушно смолк, а мне стало стыдно.
Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая сердцебиение. Пламя чуть уменьшилось.
Самообладание.
Я сократила Ночной огонь до размера шарика и погрузила в него почти сломанный серебряный крючок. Ночной огонь растекся по поверхности, как пламя по спичке. Я подумала, что затея не удастся, но все же просунула крючок в щель между дверью и косяком, прижав металл к металлу. Я направила свою магию в шарик Ночного огня… и надавила. Дверь распахнулась. Меня вынесло в коридор. Я едва не поскользнулась на плитках и не ударилась о противоположную стену.
На полу валялся кусок полурасплавленного, почерневшего металла. Сунув его в карман, я повернулась к двери.
Дверь была распахнута. В коридоре пусто.
Я выбралась наружу. На этот раз повезло.
Да поможет мне богиня.
Я быстро и бесшумно закрыла дверь, оттерев копоть с поверхности. Второй засов был сломан. Оставалось надеяться, что никто, проходя по коридору, этого не заметит.
Но время было военное. Я собственными глазами видела, как изменился замок. Днем и ночью в холлах всегда кто-то находился. Тщательно охранялись все арсеналы замка и, уж конечно, коридоры и выходы.
Для кого-то это могло стать преградой, но только не для меня.
Губы скривились в довольную усмешку. Ходьба требовала усилий, словно мышцы отвыкли от движения.
Главное, я знала этот замок лучше, чем кто-либо.
Винсент был очень предусмотрительным вампиром. В его правление замок обзавелся дополнительными проходами, туннелями и обманными коридорами, которые никуда не вели. Отец прекрасно сознавал, что однажды эта крепость может обратиться против него.
Часть проходов он показал мне еще в детстве, заставив запомнить все пути к его крылу. Я была совсем маленькой, но он не пытался скрыть от меня правду и подсластить пилюлю.
– Учти, змейка, мы живем в опасном мире, – говорил он. – Я научу тебя не только сражаться, но и отступать.
Разумеется, бóльшую часть проходов он от меня утаил, поскольку не хотел давать мне слишком много свободы. Я находила и исследовала их сама, втайне от него.
Однако сегодня я шла путем, который отец оставил специально для меня. Было бы глупо сразу двинуться к выходу. Пусть сейчас вовсю светит солнце, и это мне на руку. Но я могла нарваться на охрану. Требовалось разведать обстановку. И обзавестись оружием…
Я запнулась, вспомнив, что` сделала, когда в последний раз держала в руках оружие… чье сердце пронзила тогда.
Усилием воли я прогнала всплывшее перед глазами лицо убитого Райна, не позволила себе снова вспомнить лицо Винсента и пошла дальше.
Со стороны лестницы доносились приглушенные голоса. Поблизости находился вход в лабиринт потайных коридоров, созданных Винсентом. Похоже, новая власть еще не успела обнаружить этот вход. Он оставался скрытым, искусно размещенные шпалеры маскировали очертания двери. При Винсенте входы в лабиринт нередко запирались, но сегодня мне повезло. Дверь открылась, едва я к ней прикоснулась.
Проходы были узкими и освещались неугасимыми факелами Ночного огня. Они создавались вокруг уже существующего пространства замка, а потому отличались извилистостью. Многие двери внутри проходов были заперты, что сужало мои возможности, вынуждая идти там, где я могла пройти, спускаясь в некоторых местах по потайным лестницам. Немало проходов выводило прямо в чьи-то покои. Меньше всего мне хотелось очутиться в спальне какого-нибудь ришанского генерала. Я предпочитала винтовые лестницы, спускаясь все ниже, пока не достигла первого этажа и не оказалась в нужном месте.
В детстве мне редко позволялось здесь бывать, но я хорошо помнила, где находится это помещение. Винсент дорожил возможностью уединиться,
