в сторону, чтобы Кален не мог меня видеть.
Несмотря на выражение его лица, несмотря на то, что он, вероятно, дал нерушимую клятву уничтожить меня, мое сердце все равно трепетно подпрыгнуло. Кален был пугающим и красивым – поглощенный туманом, который угрожал моему существованию, сколько себя помню. Но я любила Калена – каждую его черточку.
– Отойди с дороги, Торин, – приказал он властно. В каждом слове сквозила боль.
Фенелла нахмурилась. Краем глаза она все еще следила за тем местом, где, прислонившись к дальней стене паба, замерла я.
– Тебе не обязательно проходить через это, Кэл. Я могу взвалить на себя это бремя вместо тебя.
– Никто не несет этого бремени. – Голос Калена превратился в рычание. Он обошел Фенеллу и Нив, и его горящий взгляд остановился на моем лице. – Вы что, не слышали? Тесса не убивала Оберона. Он покончил с собой. В том, что произошло, нет ее вины, и она не умрет за то, чего не делала. – Он шагнул ко мне, его тело гудело. – Никто не поднимет на нее руку, включая меня.
Мои колени чуть не подогнулись. Я в смятении уставилась на Калена – не ослышалась ли? Это были те слова, которые я ждала от него, но… конечно, не могло быть все так просто.
– Но твой обет, – сказала Морган, стоя в дверном проеме. – Тесса – та, кто вернул богов, так что…
Глаза Калена сузились, и он резко повернулся к Морган.
– К черту клятву. Тесса не была той, кто вернул богов. Это был Оберон. Он мертв, а это значит, что я наконец-то избавлен от нескончаемой пытки. Главный вопрос в том, кто ты такая, во имя луны?
Мое сердце сжалось, когда Кален, Нив и Фенелла повернулись к Морган. Прямо за ее спиной Аластер встал в стойку, чтобы преградить путь к бегству. Морган вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на меня. Так вот что имел в виду Кален… Я была так отвлечена кометой, смертью Оберона и страхом перед ужасным будущим, что забыла о послании, которое Морган передала нам при помощи ворона.
Оберон планировал перенести Беллисент в тело фейри. И этой несчастной должна была стать Морган. Когда он захватил меня в плен, казалось, что он не довел дело до конца, но…
Что, если он все-таки сделал это? Что, если бы перед нами стояла Беллисент Денар?
– Я Морган Галлах, – сказала она ровным голосом. – И я наконец свободна от контроля короля Оберона над моей жизнью. Как вы осведомлены – он постоянно заставлял меня лгать. Он сам приказал мне послать Калену того ворона, чтобы устроить ловушку. Я не виню вас за то, что вы больше не можете мне доверять, но такова правда. Вы действительно считаете, что он позволил бы мне связаться с Каленом без разрешения?
– Но ты общалась с нами в течение нескольких месяцев. Даже лет, – сказала Нив, склонив голову набок и глядя на бывшую стражницу Оберона.
– Верно, – кивнула Морган. Ее волосы серебрились во мраке. – А потом он узнал, чем я занимаюсь, и запретил мне когда-либо делать это снова.
– Докажи это, – рявкнул Аластер у нее за спиной. – Как звали твою мать?
Морган побледнела.
– Кира.
Фенелла наклонилась вперед и прижала свой маленький клинок к горлу Морган.
– Это слишком просто. Беллисент могла знать эту информацию. Попробуй что-нибудь другое. Что-то, что могла знать только Морган Галлах. Что-то, чем она никогда бы не поделилась с Обероном или его королевой.
Морган отвела взгляд в сторону и зашипела.
Кален подошел ко мне и обнял рукой за спину, притягивая ближе. Его туман окутал меня, успокаивая, но сам Кален не сводил тяжелого взгляда с Морган. Мне потребовались все силы, чтобы не упасть от усталости. Когда я бродила в тумане, наблюдая, как комета проносится по небу, я была готова отдать все, чтобы только увидеть Калена. Еще раз. И вот теперь он был здесь.
– У меня есть идея, – сказала я, напрягшись, когда все взгляды обратились в мою сторону. – Если Оберон все-таки решился воскресить королеву, у Морган на спине осталась метка. Такая же, как у меня, – одноглазый дракон. Это часть ритуала.
Морган улыбнулась.
В выражении ее лица было что-то снисходительное и нервирующее. Хотя, казалось, высказанная идея была не так уж и плоха. Оберону приходилось вырезать на коже будущего сосуда метку и прижигать ее пылью древней кометы. Это создавало магию, которая позволяла осуществить перенос. Если бы Морган была Беллисент, у нее была бы такая метка. Но выражение ее глаз показалось мне неправильным – как будто мы попали прямо в очередную ловушку.
Фенелла вонзила острие клинка в шею Морган и зашипела ей на ухо:
– Слышала? Покажи нам свою спину.
Струйка крови потекла по бледной коже. Морган подняла руки и встретилась со мной взглядом.
– Я не могу повернуться спиной, если мне пытаются перерезать горло.
– Фенелла, – предупредил Кален.
Она отступила назад и фыркнула:
– Ты не заслуживаешь нашего милосердия, особенно если ты – это она.
Я взглянула на Калена, заметив, как напряглись его челюсти и потемнели глаза. Я могла только представить, что он сейчас чувствует. Всего несколько недель назад он считал, что его мать мертва уже много веков. С тех пор грозовая туча за грозовой тучей – слухи, домыслы и раскрытые тайны – заволакивали над ним небеса и обрушивались штормом – осознанием правды. Его мать была жива – или когда-то была. И она была в сговоре с Обероном: использовала силу бога, чтобы продлить свою жизнь. Сейчас она, возможно, стоит перед нами, притворяясь кем-то совершенно другим.
На его месте я была бы в нескольких секундах от того, чтобы разорвать небо на части.
С непоколебимым спокойствием Морган расстегнула стальные наручи. Она медленно снимала броню и снаряжение и бросала на землю, наконец оставшись в испачканной тунике, которая прилипла к ее мокрой от пота коже. Потом, вновь взглянув на меня, она стянула тунику и показала свою спину.
Ее кожа была чистой и гладкой. На ней не было ни единой царапины.
Из горла Калена вырвался свистящий вздох, и он крепче сжал мою талию.
– Ты не она, – сказал он грубым голосом. – Ты не моя мать.
– Прости, Кален, – сказала Морган, одеваясь. – Твоя мать мертва.
Рука, которой Кален прижимал меня к себе, дрожала, но он не подал и вида. Тем не менее я услышала разочарование в его голосе. Часть его надеялась, что мы найдем метку на плечах Морган. Это означало бы, что Беллисент жива. Спустя многие годы
