Эдмунда?
И как люди советника Гормена так быстро нашли сыновей Его Величества? Эдмунд должен был оставить им подсказки. Диана не сомневалась в этом. Он предчувствовал свою смерть. Потому и спешил жениться?
- Пятый, который одержит власть над людьми, бастард Даркен, писатель, Ваше Величество!
Даркен... Какое тёмное имя. Об этом человеке Диана прежде никогда не слышала. Ему, наверное, было около двадцати пяти, и всё же, в тёмно-карих глазах полыхала властность, свойственная Эдмунду. Светлые волосы, бледная кожа - наверное, его мать была родом с севера, как и сама Диана.
- Шестой, что заберёт все таланты. Бастард Вилфрайд, актёр королевского театра, Ваше Величество!
Диана удивлённо вскинула голову, следя за Вилфрайдом. Она присутствовала на его выступлениях и не раз была очарована удивительным голосом. Бархатный баритон, завораживающий всех женщин Алиройи, юноша, о котором мечтали почти все... Королева даже знала его возраст - позавчера Вилфрайд отпраздновал своё двадцатичетырёхлетие, и Эдмунд даже приглашал его в свои покои, чтобы лично поздравить обладателя великого таланта.
Неужели он мог быть сыном Эдмунда? Ведь король, говорили, тоже прекрасно играл на сцене, а в молодости отлично пел, пока не сорвал голос во время одной из военных компаний. Наверное, он узнал своего сына в Вилфрайде, когда увидел его выступление? Или просто выдавал желаемое за действительное?
Это оказался, впрочем, первый человек, которого Диана была рада видеть. Вилфрайд ободряюще улыбнулся он, вставая рядом с Даркеном и опуская ладонь на его левое плечо, и она вдруг пожелала, чтобы именно шестой сын был настоящим.
Она знала Вилфрайда. Говорила с ним. Он не казался жестоким, отнюдь! Был красив - как бывают привлекательны актёры с большой сцены, приметной, яркой красотой, - нравился женщинам. Всегда играл на сцене героев, сражался на дуэлях, даже когда их запретили, казался не слишком серьёзным для того, чтобы бояться за свою жизнь. И был добр, давал милостыню сиротам, когда в его кармане гулял ветер.
Диана полагала, что с этим человеком, возможно, могла бы быть счастлива. И советник остался бы доволен, ведь Вилфрайду незачем вникать в государственные дела. Они правили бы, а он - играл свою роль с трона. Красивую роль...
Но был ещё седьмой бастард. Самый младший сын.
- Седьмой, - провозгласил церемониймейстер, - что примет магию, бастард... Ваше Величество.
Церемониймейстер казался совершенно растерянным. В его листе не было записано имя. Они не нашли седьмого сына.
Диана поняла, что не знает, что ей делать дальше. Она полагала, что её испугает право выбора, но нет. Теперь, потеряв последнего сына, возможно, истинного наследника и её будущего супруга, она чувствовала себя загнанной в тупик. Неужели убийца короля Эдмунда скрылся, не желая занимать престол отца? Или испугался ответственности?
Дверь распахнулась в седьмой раз. Церемониймейстер облегчённо вздохнул, отступая и прячась за спину стражи.
Седьмой сын не вошёл в зал сам. Его втолкнула стража. Двое мужчин в мундирах стояли за его спиной, крепко сжимая мужские руки.
Он не был слишком молод – на год или два младше Вилфрайда, не больше. Не обладал классической красотой шестого сына или мягкой привлекательностью четвёртого, Тобиаса. Не был схож с отцом, как Хордон, не нёс в себе тёмную ненависть, как Марк, и в его движениях и действиях не чувствовалось мудрости Адриана. Он не умел успокаивать одним взглядом так, как это делал Даркен, и его улыбка вряд ли могла обезоружить…
Тем не менее, Диане показалось, что она вновь потеряла возможность дышать. Она пыталась узнать, кого же напоминал ей седьмой сын, но образ из прошлого терялся в воспоминаниях.
Он был устал и бледен. Одет не в дорогие одежды, как его предшественники, а в какие-то грязные штаны и разодранную рубашку. По шее его стекала капля крови. Черты лица, достойные аристократа, тонкие и красивые, прятались за пылью, припорошившей кожу, и алыми следами, отмечавшими его борьбу. Его чёрные волосы были спутаны, голубые глаза воспалённо сияли.
Церемониймейстер молчал.
Диана уверенно пересекла зал, поймала мужчину за подбородок, заставляя поднять голову, заглянула в глаза – и застыла. Улыбка, застывшая на его лице, пылкий взор… Нет, он нисколечко не напоминал Эдмунда, но, тем не менее, она почувствовала, как по телу побежали мурашки.
- Кто ты? – спросила она.
- Меня зовут Кэрант, крепостной баронессы ван Бэйстр - произнёс он имя, ничего не значившее для Дианы. – И я – седьмой сын короля Эдмунда, Ваше Величество.
- Ты можешь быть кем угодно, - Диана не отвела взгляд. – И назваться его сыном.
У его предшественников было подтверждение. Внешность, жестокость, ум, воинское мастерство, власть и таланты – хоть Диана плохо знала своего мужа, отрицать очевидное она не могла. Но этот человек, представившийся Кэрантом?
Улыбка на губах мужчины превратилась в оскал. В один миг он, вопреки тому, что его держали два стражника, выпрямился и раскинул руки в разные стороны. Стража отлетела прочь, глаза его, минуту назад – просто голубые, теперь посинели до темноты.
- Вы всё ещё не верите, Ваше Величество? – спросил он, подался вперёд и прошептал ей на ухо. – Только пожелайте, и проблемы выбора у вас больше не будет, а у короля Эдмунда останется только один сын.
- Одарённый! – Диана слышала уже сегодня этот шепот. – Седьмой сын одарён…
- Бастард Кэрант! – нашёлся церемониймейстер, вновь вмешиваясь в ход событий. – Крепостной баронессы ван Бэйстр, Ваше Величество!
Это прозвучало так глупо и так надменно… Бастард короля – крепостной какой-то неизвестной женщины, которая даже не была приглашена ко двору. Кажется, это смешило всех, даже тех, кто минуту назад восторженно смотрел на результат его колдовства. Вот только Диане было совсем не весело. Она чувствовала опасность, которую излучал этот мужчина. И знала, что ей есть чего бояться.
- И королева может выбрать его? – послышались смешки. – Крепостного?
Он с каждой секундой всё меньше походил на слугу. Диана видела, как смотрели рабы на своих господ. У этого человека был иной взгляд, взгляд свободного человека, хорошо знающего себе цену.
- Встань рядом со своими братьями, - велела она, - и отдай честь праху своего отца, бастард Кэрант.
- Меня привели сюда силой, - ответил он, - и не дали мне возможности так, как им, выйти, словно настоящие сыновья Эдмунда. Он не дал мне ни имени, ни счастья, ни чести, и мне нечего отдавать ему.
Крепостной не мог так говорить. Не мог.
- И коль уж я вынужден находиться здесь, - он гордо осмотрел всех присутствующих, недоумевающих и, кажется, боящихся того, что будет дальше, - то буду говорить правду. Если никто не решился…
- И какова же твоя правда? Зачем ты здесь, если не
