кто не представляет небесного свода без этого жуткого знамения, но одно лишь точно: оно вселяет тревогу во все сердца.
— И в твоё? — полюбопытствовала Зиру.
— Моё сердце находится левее вертикальной оси, так что оно совершенно мертво.
— А когда ты был полностью жив, она пугала тебя?
— Не помню… кажется, тогда она едва успела появиться и была намного меньше…
— Я её не боюсь, — сказала Зиру, — и никогда не боялась. Все говорили, что она внушает им глухую тоску и ужас неизбежного, но не мне. А теперь, кажется, весь наш мир рушится из-за неё.
— Мир, вероятно, погибает, а единственной надеждой его оказались мы. Иронично.
— Полумёртвый колдун и некромант без цели для существования, — ехидно сказала она.
— И глава ордена убийц, столь же прекрасная, сколь и смертоносная. Обычно от таких как мы не ждут ничего хорошего.
— Обычно правильно делают. — Зиру стала издавать жуткие звуки, в которых едва угадывался смех.
— Ты готова продолжать путь, прекраснейшая?
— Мне нравится, как это звучит. Но ты так и не ответил.
Колдун умолк, припоминая начало разговора.
— Верю ли? Мне, скорее, безразлично. Половина моей души горит в Пекле, а вторая заключена в полумёртвой оболочке и полностью принадлежит Тьме. Этой самой половиной я понимаю, что в итоге Тьма поглотит всё, а значит, любые сомнения не имеют смысла. Ты готова продолжать путь?
Зиру со вздохом опустила голову, её искривлённая шея громко хрустнула.
— Да.
Вуаль, скрывавшая левую часть Эгидиусова лица, шевельнулась, и из-под неё высунулась треугольная чёрная головка с маленькими как шипы розы рожками. Рокурбус зевнул, широко распахнув алый зев, чуть ли не вывернув его наизнанку, выполз целиком и по телу хозяина опустился на землю. Тёмный фамильяр принялся расти на глазах, превращаясь из крохи в тварь, способную проглотить буйвола целиком.
— Прошу, прекраснейшая.
Колдун ступил на чешую у основания змеиной шеи, госпожа убийц уселась чуть дальше, а её слуги устроились поблизости. Как и прежде неведомая сила словно приклеила Зиру к Рокурбусу, так что ни упасть с него, ни соскользнуть сделалось невозможно.
— Давно хотела спросить, — она провела рукой по гладким чёрным чешуйкам, — у тебя под вуалью что, есть экстрамерный карман? Где он там прячется?
— Нет, прекраснейшая, экстрамерный карман у меня в подкладке плаща, и он довольно большой. А Рокурбус живёт в голове.
— В голове?
— Да, — шепнул колдун, тыкая в змея пятой посоха, — левая половина мозга была мертва, я удалил её через ноздрю, вырезал глаз, пробил дыру от пустой глазницы, и устроил Рокурбусу гнездо. Очень удобно и ничего не пропадает даром.
Фамильяр тронулся с места, а госпожа убийц крепко сжала бёдра, дрожа всем телом от сладкого и горячего чувства внизу живота. Услышанное взбудоражило её фантазию.
* * *
Эгидиус Малодушный направил своего фамильяра по долине реки Луюцьян, на берегах которой было без счёта рыбацких деревень и небольших городков. Колдун, однако, старался держаться от больших скоплений народа подальше, так что змей нёсся по бамбуковым лесам, лишь изредка выползая на дороги в ночное время.
Рокурбус пожирал всё, что не успевало убраться с пути, и изредка хозяин позволял ему проноситься прямо через небольшие деревни в глуши. Тогда змей рушил дома словно шипящий ураган, проглатывал всё живое и мчался дальше, оставляя позади ужас и смятение.
Постепенно путь становился сложнее, — в северных провинциях Индаля ландшафт был изуродован бесчисленными скальными грядами, в которых прятались дозорные крепости императорских пограничных воинств. Солдаты разведывательных подразделений сновали по тысячам тайных троп, выискивая разбойников, контрабандистов и малые отряды северных налётчиков. Продвигаться приходилось ночами, очень осторожно, чтобы не призвать на себя ярость всей миллионной армии.
Так они всё сильнее отдалялись от плодородных земель и приближались к границам Имем-Муахит. Поросшие лесами скалы сменил странный, чужеродный пейзаж: холмистые земли приграничья были покрыты разноцветными полосами, почва синяя, красная, жёлтая, белая, зелёная, охряная, яшмовая, и сотни других оттенков перемежалась там, будто божественный художник потратил век, выводя исполинской кистью полосы.
— Это опасные земли, — прошептал Эгидиус на исходе очередного дня.
Колдун заставил Рокурбуса остановиться на возвышенности, с которой открывался вид на цветные холмы, поросшие цветными же травами.
— Опасные даже для тебя?
Он повернулся к Зиру так, чтобы видеть её единственным глазом.
— Для нашей миссии, прекраснейшая. Через эту территорию на северный Индаль часто нападают кочевники ибн-джакалла, поэтому здесь много патрулей.
— Я надеялась, что мы оставили это позади…
— Оставили крепости с большими гарнизонами. Но здесь, на просторе, кочуют отряды целой конной армии.
— И это такая проблема?
Колдун чуть приподнял и опустил праве плечо.
— С одним отрядом, даже большим, я справлюсь легко. Но у индальцев хорошая система связи, и они умеют быстро концентрировать силы. Можно устроить полноценную битву, это истратит все мои запасы гурханы с сомнительной пользой. Разумнее просто не попадаться им на глаза, что непросто под открытым небом.
Хотя солнце уже клонилось к закату, его свет ещё мог ослепить, и ужасная женщина осматривалась, прикрыв глаза ладонью.
— Что ты знаешь о Семи Пустынях?
— Многое, прекраснейшая. Мне известны все опасности, которые кроются в дюнах, и как эти опасности обойти. У нас впереди может быть непреодолимо долгий путь, днём солнце посылает испепеляющий жар, а ночью по пустыне бродят чудовища и нежить.
— Мы опаснее чудовищ и нежити.
— Да, мы опаснее, — прошептал Эгидиус, — но беда в том, что глазами мертвецов смотрят некроманты. Они внимательно следят за своими владениями, как только нас обнаружат, не пройдёт много времени, прежде чем салих натравит на нас несметное воинство.
— Кто этот салих?
Колдун не сразу нашёлся с ответом.
— Салих — это круг великих визирей Вечно Спящего Фараона, прекраснейшая Зиру, правящий совет Чёрных Песков, если угодно, архииерархи Аглар-Кудхум — Культа Шакала. Он состоит сплошь из личей и демоличей огромной силы.
— И эти старые кости держат под присмотром всю пустыню?
— Едва ли всю, — слишком большие расстояния. Но чем ближе к Чёрным Пескам, тем тяжелее оставаться незаметным. Кстати, сердце пустыни можно разглядеть и отсюда, оно там.
Посох указал в даль, туда, где на горизонте едва виднелось густое чернильное пятно.
— Над Чёрными Песками солнце не светит уже тысячи лет, прекраснейшая, это край тлена и вечной ночи.
— Понятно, понятно, — раздражённо скрежетнула Зиру, по лицу которой пробежали пугающие спазмы. — Пока что я слышу только, что попасть туда нельзя. А нам ведь надо.
— Разумеется. По земле нельзя… анклавы джиннов… кочующие станы ибн-джакалла… по воде невозможно, ибо её нет… остаётся воздух.
— То есть, — глаза Зиру попытались сощуриться, но кожа была столь натянута, что получилось только у одного и ужасная женщина стала казаться очень подозрительной, — можно долететь? Вот так просто?
— Летать над пустыней также опасно, как и над Драконьим Хребтом, здесь за небом смотрят некроманты, и у них достаточно средств кого угодно опустить на песок, прекраснейшая.
— Ты можешь говорить прямо?
— Приношу извинения. Я предлагаю нам с вами не стремиться на север, в сердце пустыни, куда мы никак не сможет попасть ни при каких обстоятельствах. Давайте возьмём западнее и направимся в Изумрудный халифат. Нам нужен любой крупный город, собирающий Мёртвый налог.
