и исчезла в ночи.
Мин Сянь подошла с письмом, которое все еще держала в руке, к жаровне и бросила его на угли. Некоторое время она смотрела, как огонь без остатка пожирает бумагу, а затем направилась в постель.
Глава 5
Расследование
Еще до того, как поднялось солнце, Чжоу Су уже мягко будил императрицу. Больше всего в жизни Мин Сянь не нравились эти ранние подъемы. Она вставала около пяти утра, чтобы отправиться на утреннее собрание, где выслушивала зевающих стариканов, считающих, что в силу возраста они гораздо умнее и хитрее молодой императрицы, затем ей нужно было идти к матушке, чтобы засвидетельствовать свое почтение, а все последующее время она занималась тем, что читала доклады, подписывала приказы и принимала на аудиенции чиновников. Лишь вечером, когда заходило солнце, она могла заняться тем, к чему лежала душа, – рисованием и каллиграфией.
Зевая, она стояла на месте, раскинув руки в стороны, пока служанки одевали ее в императорские одежды – несколько слоев тяжелых тканей, ложившихся на ее плечи подобно бремени Мандата Неба. После этого она могла наконец чем-то перекусить, а служанки между тем укладывали ее волосы. Мин Сянь не любила всего этого – в свободное от двора время она ходила простоволосой или подвязывала их в небрежный узел, над которым всегда вздыхал Чжоу Су, считавший, что «так не положено».
– Осторожнее, – поморщилась она, когда служанка ненароком задела рану на ее шее, поправляя воротник. Та тут же упала на колени, рассыпаясь в извинениях.
– Аккуратнее! – прикрикнул на прислугу евнух Чжоу, и девушки снова затряслись. Чжоу Су славился своим железным кулаком. Как глава дворцовых слуг, он строго относился как к своим обязанностям, так и к чужим. Учитывая, что подле императрицы не было никого ближе него, он пользовался почти неограниченной властью.
– Отправляемся, – сказала Мин Сянь, бросая на себя мимолетный взгляд в зеркало и тут же равнодушно отворачиваясь. Она знала, что довольно красива, но ей эта красота не нравилась. С забранными волосами она производила впечатление бедного ученого из-за своих ясных глаз, тонких черт лица и бледной кожи. Никак не могущественной императрицы, и она прекрасно это знала. Даже слуги не особо боялись ее.
– Императрица отбывает на утреннее собрание! – громогласно провозгласил Чжоу Су, чем заслужил взгляд из-под опущенных век Мин Сянь. Эта традиция ей тоже не нравилась.
Впрочем, нельзя сказать, что что-то в бытие императрицей приходилось ей по душе. Однако будучи послушной марионеткой, она не имела права голоса. Императрица уселась в паланкин и устало прикрыла глаза. Всю ночь она ворочалась без сна из-за зудящей боли в шее и совершенно не выспалась. К тому же она знала, что сегодня утреннее собрание будет не в меру громким и визгливым – новость о покушении на императрицу уже наверняка дошла до матушки и придворных.
Когда она вышла в зал утренних собраний, чиновники тут же почтительно упали на колени.
– Тысяча лет императрице!
– Поднимитесь, – сказала Мин Сянь с усталостью в голосе, уже зная, что за этим последует. Повязка на ее шее была видна из-за воротника и не могла не привлечь внимание министров.
И точно – в центр зала вышел министр Вэй. На его лице была написана лицемерная тревога.
– Ваше Величество, до вашего подданного дошли слухи, что вчера на обратном пути из императорской усыпальницы на вас было совершено нападение. – Он поклонился, бросая взгляд на ее шею. – Надеюсь, что Ваше Величество не сильно пострадали. Тело дракона[23] священно для государства.
Мин Сянь посмотрела на него из-под жемчужных подвесок, не отмечая в лице дядюшки никакой тревоги за ее «тело дракона». Она невольно перевела взгляд на левую сторону зала, обнаруживая Шан Юя на его привычном месте. Императрица нахмурилась – она надеялась, что тот последует приказу и возьмет выходной. Увидев, что тот смотрит на нее, Мин Сянь отвела взгляд, и ее лицо вновь стало абсолютно равнодушным.
– С Нами все в порядке. – Кончики пальцев императрицы ударили по подлокотнику трона. – Императорскому дядюшке не о чем беспокоиться.
Такое наименование заставило министра Вэя поклониться еще глубже. Хотя тот и правда являлся дядей Мин Сянь, поскольку вдовствующая императрица Вэй не была императрицей при жизни прежнего императора, то и один, и второй титул подарила им императрица Мин Сянь. Потому при дворе, дабы не порождать ненужные слухи о жадности министра Вэя до власти, он «великодушно» попросил не называть его императорским дядюшкой. Однако сейчас Мин Сянь так к нему обратилась, чтобы подчеркнуть благодарность за заботу о ней. Министру Вэю это понравилось.
– Я также слышал, – после некоторой паузы добавил Вэй Шаопу, – что первый министр смог живьем схватить одного из убийц. – Он повернулся к Шан Юю и отвесил ему поклон, складывая руки перед собой. – Спасибо великому советнику за заботу о Ее Величестве и службу государству.
Покровительственный тон дяди заставил Мин Сянь нахмуриться, но из-за жемчужных нитей никто этого не заметил. Ее лицо оставалось скрыто от других, и никто не смог бы угадать, о чем она думает.
– Великий советник спас Нам жизнь, – наконец проговорила она. – За это Мы жалуем великому советнику поместье у горы Сань и двадцать пять цинов[24] земель. А также титул «Опоры государства».
– Ваш подданный лишь выполнял свой долг, – немедленно выступил вперед Шан Юй, преклоняя колени. – Тысяча лет императрице! – И он распростерся на полу в глубоком поклоне.
– Поднимись.
Мин Сянь видела, как Вэй Шаопу скрипнул зубами. Земли около горы Сань были плодородными, а крестьяне – зажиточными. Ранее эти земли принадлежали циньвану Цзе, Второму принцу. Все эти годы они находились в ведении казны, и Мин Сянь прекрасно знала, что дядюшка будет не в восторге от этого решения. Но Шан Юя вознаградили за спасение жизни императрицы, а потому Вэй Шаопу не мог открыто выступить против такой награды. Кроме того, несмотря на подаренные земли, Мин Сянь просто одарила великого советника еще одним цветистым титулом, который ничего не стоил. Власти это ему не прибавляло, и баланс сил при дворе оставался таким же. Оставить же такую заслугу без внимания значило оскорбить самовлюбленного советника.
Мин Сянь практически видела, как эти мысли проносятся в его голове, и затем министр Вэй согласно согнул шею.
– Как продвигается допрос? – спросила императрица, глядя на все еще коленопреклоненного Шан Юя.
– Отвечаю императрице: преступник сначала утверждал, что убийство было спланировано вражеской империей, однако затем под пытками сознался, что заказчик – чиновник при дворе.
В зале утренних собраний разом воцарилась мертвая тишина. Через мгновение она сменилась встревоженными перешептываниями. Все знали, что при дворе императрица не имеет реальной власти и вся сила сосредоточена в руках министров Вэя и Лю, а также великого советника. Тот, кто заказал убийство, поднял руку
