не только на императрицу-марионетку, но и направил лезвие на самого правого министра!
– Уже известно, кто этот чиновник? – прикрывая глаза, спросила Мин Сянь. Она подперла голову рукой, вся ее фигура выражала крайнюю усталость.
– Пока нет. Преступника тяжело разговорить, – отозвался Шан Юй, – я приношу извинения.
– Министр Хэ, – позвала Мин Сянь. В середину выступил Хэ Дайюй. На вид ему можно было дать лет сорок: темная с проседью бородка, густые брови и глубокая морщина между ними делали его взгляд жестким и немного злым.
– Этот подданный к вашим услугам, – поклонился министр наказаний.
– Приказываю великому советнику передать преступника в Министерство наказаний для допроса и расследования этого дела. Расследование будет поручено Министерству наказаний совместно с Цензоратом[25], – произнесла Мин Сянь, выпрямляясь на троне.
В центр зала вышел верховный цензор Чжао Тай – ему было глубоко за семьдесят, и он пережил двух императоров. Он был дряхлым, хитрым и осторожным лисом. Его седая борода затряслась вместе с его головой, когда он низко поклонился.
– Ваше Величество, этот подданный слишком стар, чтобы расследовать такое преступление самостоятельно, – проскрипел Чжао Тай, украдкой бросая взгляд на министра Вэя. Тот застыл с прямой спиной перед ним и не отреагировал. Зато от Мин Сянь этот взгляд не укрылся.
– Может ли верховный цензор посоветовать ответственного чиновника для этого задания? – спросила Мин Сянь, отлично понимая, что происходит. Слова Шан Юя бросали тень на любого чиновника двора, а потому Чжао Тай, давно вступивший во фракцию министра Вэя, не хотел с тем лишних проблем, да и все это покушение выглядело подозрительно – не дай бог, туда вовлечен кто-то крупный. Чжао Тай, может быть, и был полной развалиной, но ум у него ясный и хитрости ему не занимать.
– Разумеется, Ваше Величество, – с готовностью отозвался Чжао Тай, оборачиваясь и кивая кому-то.
Вперед выступил молодой человек – казалось, что ему нет даже двадцати. У него были блестящие умные глаза, в которых читалась жажда справедливости. «Глупая овца на закланье», – с одного взгляда поняла Мин Сянь.
– Мой помощник, младший цензор Ян, Ян Лэй, – сказал Чжао Тай, и цензор Ян опустился на колени, почтительно кланяясь императрице. – Он хоть и молод, но ум у него цепкий, рука твердая, он прекрасно подойдет на роль ведущего цензора в этом деле.
– Рад служить Вашему Величеству! – громко воскликнул Ян Лэй, простираясь на полу. Мин Сянь вздохнула – расследование еще не начато, а Чжао Тай уже решил его похоронить. Этому Ян Лэю без связей и имени не дадут ничего сделать, у молодости и честолюбия нет никакого шанса против хитрости и власти старых чиновников.
– Прекрасно, – проговорила императрица. – Так тому и быть. Цензор Ян и министр Хэ или же чиновник, которого он назначит вести дело, будут отчитываться великому советнику.
– Слушаюсь, – названные чиновники поклонились Мин Сянь.
– Если у дражайших придворных больше нет докладов, можете идти.
Она поднялась с трона и направилась в боковой зал, не оглядываясь, и Чжоу Су тут же прокричал:
– Утреннее собрание объявляется закрытым.
– Тысяча лет императрице! – прогремели чиновники как один.
* * *
Поздним вечером несколько дней спустя в императорский кабинет зашел Чжоу Су и, склонив голову, сообщил Мин Сянь, что великий советник просит аудиенции.
– Пусти его, – приказала та, со вздохом опуская кисть на стол и поправляя рукава. Эти последние несколько дней она получала тонну нравоучений от матушки и министра Вэя, а теперь ей выслушивать еще и Шан Юя. Императрица почувствовала раздражение, увидев высокую фигуру первого министра, преклонившего колено, стоило тому зайти в комнату.
– Приветствую Ваше Величество, – проговорил тот, поднимая на нее взгляд. По всем правилам, никто не смел смотреть на императрицу, пока та не позволит, но… Шан Юй никогда не опускал глаза, говоря с ней. Впрочем, министр Вэй тоже позволял себе подобную дерзость. Мин Сянь могла только привычно подавить свой гнев при виде этих черных глаз, будто пронзающих ее насквозь. Она не имела власти гневаться.
– Поднимись. Что тебя привело? – спросила она, вновь опуская глаза на бумагу перед собой. Шан Юй поднялся на ноги, подходя ближе. Украдкой он бросил взгляд на рисунок на столе императрицы – это было подражание Шэнь Чжоу[26] и его картине «Путник с посохом»: горы, река, изящные стволы деревьев и маленькая, крошечная фигурка путника в широкополой доули[27].
– Вот результаты расследования, проведенного Министерством наказаний и Цензоратом. – Шан Юй достал из рукава свиток и протянул его императрице. Пока та читала доклад, он рассматривал рисунок – Мин Сянь действительно делала невероятные успехи в живописи, ее картина ничем не уступала Шэнь Чжоу.
– Министр Вэй? – изумленно подняла брови Мин Сянь. Шан Юй перевел взгляд на ее удивленное лицо. – Хм-ф, – из груди императрицы вырвался легкий смешок, и великий советник застыл на месте, разглядывая тонкие губы, изогнутые в усмешке. Правда, она тут же пропала. – Доказательства? Это бессмыслица. – Она уронила свиток на стол. – Зачем Нашему дядюшке нападать на Нас? Непохоже, чтобы у него вдруг появилась новая кормушка. – Это самоуничижение вызвало у императрицы еще одну тонкую улыбку, но в этот раз глаза Шан Юя похолодели. В груди он отчетливо ощутил отголосок боли. Мин Сянь же поджала губы, явно сообразив, что слишком разговорилась.
– Доказательств нет, Ваше Величество, – медленно проговорил Шан Юй, рассматривая ее лицо. Их разделял стол, но императрица все равно чувствовала, что взгляд прожигает ее насквозь. Она отвернулась, пряча глаза. – Однако…
– В таком случае продолжайте допрос. Пусть Ян Лэй копает глубже. Пусть опознают остальные тела…
– Ваше Величество, это то, чего вы хотите? – вдруг прервал ее Шан Юй. Мин Сянь подняла на него взгляд. Ей неожиданно стало не по себе. Нацепив привычную маску равнодушия, она запрятала свой страх глубоко подальше.
– Разумеется, – холодно заявила девушка, взирая с презрением на первого министра. У нее неплохо получался этот взгляд – слава матушкиным чертам лица, словно созданным для того, чтобы окатывать других презрением.
– В таком случае я прикажу приложить все усилия, – выговорил Шан Юй, совершенно спокойный перед этой ледяной стеной. Он шел сюда, зная, на что натолкнется, и у него давно не было надежды на другой исход.
Он сделал шаг назад, опуская голову и отвешивая поклон. Глядя на его коленопреклоненную фигуру, Мин Сянь невольно смягчилась.
– Ты… Как твое ранение? – спросила она, держа кисть в руках и не глядя на мужчину.
– Все в порядке, Ваше Величество, спасибо за заботу, – отозвался Шан Юй. Его голос был спокоен, словно его не волновало собственное тело. Мин Сянь почувствовала одновременно и усталость, и досаду. Бросив кисть на стол, она подняла глаза.
– Тогда не смею задерживать, – холодно произнесла она.
Шан Юй поднялся и, вновь поклонившись, покинул кабинет. Порыв холодного воздуха залетел в комнату, когда за ним захлопнулась дверь. Мин
