на ее маленьких пальцах.
– Правда, что ли? – недоверчиво спросил малыш. – Если ты Четвертая принцесса, зачем тебе воровать тушь?
– Я хотела разрисовать причудливый камень сегодня, но у меня закончилась тушь. У отца-императора лучшая тушь во дворце… – Мин Сянь вдруг захлопнула рот, понимая, что только что сама себя выдала и призналась в краже. – Я не крала. Взяла… Одолжила!
– А-Цюй, что ты здесь делаешь? – словно гром посреди ясного неба прогремел голос отца-императора. Мин Сянь с ненавистью воззрилась на мальчика и тут же спрятала тушь за спину.
– Приветствую отца-императора, – звонко произнесла она. Мин Дуань вышел из внутренних покоев и теперь непонимающе смотрел на свою младшую дочь. – Ваша дочь всего лишь проходила мимо и хотела поздороваться с отцом-императором и пожелать ему хорошего дня.
– Вот как, – протянул Мин Дуань, с высоты своего роста замечая, что Четвертая принцесса что-то прячет за спиной. – Что у тебя в руках?
– Это… – Наказания, казалось, было не избежать, и Мин Сянь запаниковала. Один раз она уже попалась на краже, и после этого ей пришлось простоять целый шичэнь[22] перед императорским дворцом на коленях.
– Четвертая принцесса упала и расшибла палец, когда мы с ней столкнулись по моей неосторожности. – Маленький мальчик, стоящий рядом с ней, неожиданно опустился на колени. – Она боялась, что вид крови испугает Ваше Величество, вот и спрятала руку за спину. Это моя ошибка, молю императора о снисхождении. – И он опустился на пол в глубоком поклоне.
– Шан Цзянь, твой сын так мал, а говорит столь складно. – Император погладил бороду, глядя на маленького мальчика. – Сю-эр, поднимись. Я уверен, что это целиком вина А-Цюй. Она вечно носится, не глядя по сторонам. А-Цюй, немедленно отправляйся к наложнице Вэй, чтобы тебе перевязали рану, иначе может остаться шрам. Сю-эр… – Он остановил взгляд на Шан Юе, который поднялся с колен и смотрел на него чистыми черными глазами. – Шан Цзянь, если ты не против, пусть немного поиграют вместе. Они примерно одного возраста, а во дворце больше нет ровесников А-Цюй, – он вздохнул, глядя на виновато опустившую глаза дочь. Конечно, он понимал, что Шан Юй только что покрывал Четвертую принцессу, но решил, что это может положить начало детской дружбе. Тем более мальчик ему понравился своей твердостью и готовностью защитить принцессу. Половые различия играли мало роли сейчас, когда они еще дети… А в будущем… Впрочем, Сю-эр из прекрасной семьи…
– Конечно, Ваше Величество, – поклонился военный министр. Он кивком показал сыну на Четвертую принцессу, которая уже была на грани того, чтобы разрыдаться от стыда.
Ведь она, разумеется, не хотела играть с этим надменным мальчишкой! Пристыженная и оскорбленная до глубины души неожиданным заступничеством Шан Юя, она тут же побежала прочь, даже не попрощавшись с отцом-императором.
– Ступай за ней, – кивнул император, снова вздыхая. Младшая дочь совершенно не походила на остальных его детей ни выдержкой, ни сообразительностью. Он боялся представить, что из нее вырастет. Глядя на двух удаляющихся детей, он подумал, что, может быть, присутствие такого сдержанного ребенка, как Шан Юй, пойдет на пользу манерам Четвертой принцессы. – Шан Цзянь, – обратился он к министру, – в будущем можешь почаще приводить своего сына поиграть с Четвертой принцессой.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонился Шан Цзянь.
* * *
По возвращении во дворец Мин Сянь сразу же устремилась в свои покои, изможденная этим невероятно длинным днем. Услышав шаги за спиной, она обернулась и с удивлением заметила, что Шан Юй следует за ней.
– У великого советника есть к Нам какое-то дело? – холодно спросила она. Все, чего ей хотелось, – это прилечь. – Шан Юй, – смягчилась она, вспоминая, что он пострадал из-за нее, – отправляйся залечивать рану, ее нельзя запускать.
– Ваше Величество, я всего лишь хотел убедиться, что вы в безопасности дойдете до Дворца душевного спокойствия. – Тот поклонился, прожигая ее своим свирепым взглядом.
– Что может с Нами случиться во дворце? – презрительно поднимая брови, спросила Мин Сянь. – Впрочем, если ты не доверяешь императорской гвардии, в которой когда-то служил сам… – она многозначительно замолчала. Она видела, как в полутьме галереи Шан Юй в гневе сжал рукоятку меча. Он был единственным придворным, которому дозволялось проносить оружие в императорский дворец. Мин Сянь отвернулась.
– Тогда я прошу позволения откланяться, Ваше Величество, – после небольшой паузы наконец сказал Шан Юй. Мин Сянь не видела его лица, но предполагала, что он плотно сжимает челюсти.
Императрица махнула рукой:
– Об этом Мы и говорим. Отправляйся в свое поместье. Мы наградим тебя на утреннем собрании за спасение Нашей жизни. Можешь не являться на него по причине ранения.
– Не стоит, Ваше Величество, – отказался Шан Юй. – Это мой долг.
Долг.
– Как пожелаешь.
Мин Сянь еле слышно вздохнула. Больше говорить было не о чем. Девушка направилась в свой дворец, и свита потянулась за ней. Чжоу Су, проходя мимо застывшего как камень великого советника, еле заметно сочувственно покачал головой. Все во дворце знали, что императрица больше похожа на Будду, чем на человека, – она холодна, беспристрастна и всегда спокойна. Казалось, ничто ее не трогает, и она говорит только те слова, которые следует. Ни одного лишнего слова не слетало с этих всегда плотно сжатых тонких губ.
А ведь Чжоу Су еще помнил ту улыбчивую, непоседливую девочку, маленькую Четвертую принцессу, которая подмечала красоту мира с проницательностью мудреца, любила османтусовое печенье и была готова украсть из дворца отца-императора тушь, даже рискуя подвергнуться суровому наказанию – и все ради того, чтобы успеть запечатлеть на бумаге свою фантазию.
Когда императрица наконец оказалась в покоях, она вытянула руки над жаровней, отогревая замерзшие пальцы. Рана на ее шее была со всей тщательностью обработана охающим придворным лекарем, по настоянию Чжоу Су она выпила горячего бульона, переоделась и теперь наконец-то могла побыть в одиночестве. В комнате было темно, свечи погашены, и только тусклый свет жаровни освещал личные покои императрицы. Взглянув на стол, на котором под прессом лежала законченная картина с зимней сливой, она не удержалась от нового вздоха. Она пошевелила пальцами над пылающим жаром и неожиданно услышала тихий стук.
Оглянувшись на дверь, за которой замерли дворцовая стража и служанки, она легкими шагами подошла к окну и открыла его. В комнату тут же забралась черная тень, почтительно опускаясь на одно колено. Лицо человека было скрыто маской.
– Ваше Величество, – свистящим шепотом произнес человек. – У меня для вас послание, – он вытащил из-за пазухи крошечный свернутый листок бумаги.
– Подожди здесь. – Императрица взяла письмо, подходя к жаровне, чтобы разглядеть слова. После этого она направилась к столу, взяла чистый лист бумаги, обмакнула кисть в полузастывшую тушь и размашисто написала ответ. Свернув послание, она передала его ожидающему человеку и закрыла за ним окно. Тень неслышно взобралась на черепичную крышу
