Я усмехаюсь.
— Думаю, тебе понравится. У тебя, похоже, соревновательный характер, а хоккей — захватывающая игра.
Ария замедляет шаг, когда мы приближаемся к высотному жилому дому.
— Что ж, пришли, — она протягивает куртку. — Ты уверен на счет денег? Это… слишком много.
— Считай это инвестицией в твою мечту, — я пожимаю плечами. — К тому же, ты выиграла честно, помнишь?
Она одаривает меня искренней улыбкой, широкой и прекрасной.
— Спасибо.
Нежность согревает грудь.
— Спокойной ночи, язва.
Она подмигивает мне.
— Спокойной ночи, кексик.
Глава 5
Александр
— Готов?
Я выпускаю вздох, шагая к адвокату.
— Хочу лишь покончить с этим и вернуться к притворству, что мразь не существует.
Пегги прищелкивает языком.
— Это дурная карма — говорить о человеке на смертном одре, знаешь ли.
— После всех пакостей, которые учинил дед, думаю, карма пропустит мои шуточки мимо ушей, — я распахиваю стеклянную дверь и жестом приглашаю Пегги войти первой.
— Просто держи себя в руках, — говорит она, понижая голос, когда мы оказываемся внутри. — Позволь говорить мне.
Я не ощутил ничего, когда дед сообщил мне о раке. Ни печали, ни скорби, ни сожалений. Я также не испытал удовлетворения — я не чудовище. Но ощущение было такое, будто это обычный день. Будто подслушал чужой разговор на улице.
Так что, когда его адвокат позвонил и что-то промямлил о завещании деда, я не захотел в этом участвовать. Дедушка ни разу в жизни ничего мне не предложил. С какой стати оставлять что-то после смерти? И зачем иметь что-либо общее с его именем? Но его адвокат терзал меня, пока Пегги не убедила встретиться.
Большинство бабушек и дедушек — любящие, великодушные люди. Они создают крепкие связи и нежные воспоминания со своими внуками. Они как продолжение родителей. Но Лоренцо Аорта не похож на большинство бабушек и дедушек. Он и глазом не моргнул, когда оттолкнул мать за то, что та вышла замуж за человека, которого он не одобрял; или когда отказался принять отца в свою семью, несмотря на то, каким замечательным человеком он был; или когда притворялся, что меня не существует в течение первых шестнадцати лет моей жизни. Мой отец был из Германии, и Лоренцо не мог смириться с тем, что мать вышла замуж за кого-то за пределами их круга общения. Он старомодный человек со старомодным мировоззрением. Итальянцы женятся на итальянцах. Деньги женятся на деньгах. Он глубоко укоренился в этноцентризме, передаваемом из поколения в поколение.
Даже после того, как родители умерли и я был вынужден провести два года в его поместье до восемнадцатилетия, он едва произнес пару слов, пока я не съехал.
Честно говоря, все равно, что он не принял меня как своего внука, — но он причинил боль матери, и я никогда не прощу это.
Адвокат Лоренцо, Фрэнк, встает, когда мы заходим в кабинет.
— Александр, благодарствую вас за встречу со мной. Вас трудно застать.
Я осматриваю комнату, удивленный, что деда нет на этой встрече.
Я быстро пожимаю протянутую руку Фрэнка.
— Давайте побыстрее. Сегодня у меня игра.
Пегги толкает меня в ребра локтем, прежде чем мы садимся в кресла напротив стола Фрэнка.
— Да, конечно, — Фрэнк опускается в свое кожаное кресло и скользит по столу папкой цвета манила. — Дедушка упомянул вас в своем завещании и попросил поделиться копией. Взгляните на нее и сообщите, если у вас возникнут какие-либо вопросы.
Я передаю папку Пегги.
— Не хочу ничего от Лоренцо. Я уже говорил это по телефону.
Фрэнк сглатывает и поправляет воротник.
— Я понимаю, но вам следует знать кое-что о вилле в Тоскане.
Я поднимаю на него взгляд.
— Вилле родителей?
Фрэнк морщится.
— Технически, вилла принадлежит Лоренцо. Он…
— Нет, она принадлежала родителям. Они были владельцами, и оставили ее мне после смерти.
Конечно, когда они умерли, я был еще не в том возрасте, чтобы унаследовать ее. Они указали в завещании, что та перейдет ко мне в тридцатый день рождения, подарок, с которым собирались сделать мне сюрприз.
Фрэнк прочищает горло.
— Владелец — ваш дед. Она записана на его имя.
Моя грудь вздымается от неглубоких вдохов, пока я борюсь за то, чтобы сохранить хладнокровие.
Сукин сын.
Глаза Пегги пробегают по документам в папке.
— Похоже, он оставляет виллу при условии, что вы будете соблюдать контракт.
Кровь стучит в ушах, когда кровяное давление подскакивает.
— Нет. Он не может так поступить. Родители указали в завещании, что я получу дом в наследство. Он не может это отменить. Не может отнять у меня дом.
— Он не пытается отнять его, — Фрэнк поднимает руку. — Давайте взглянем на контракт.
Пегги достает маленький белый конверт из папки.
— Здесь письмо, адресованное вам.
— Я не хочу читать его, — я зажимаю переносицу. — Просто скажите, что я должен сделать, чтобы не потерять виллу.
Пегги протягивает контракт.
— Вы должны предоставить информацию о финансовом портфеле и инвестициях вышеупомянутому консультанту.
Мои брови сходятся.
— У меня есть собственный финансовый консультант. Зачем он хочет, чтобы я воспользовался его услугами?
— Хочет убедиться, что вы готовы к выходу на пенсию, — говорит Фрэнк. — Вы молодой спортсмен с большим количеством денег. Лоренцо хочет убедиться, что вы сможете справиться с финансовой ответственностью за виллу, чтобы она оставалась в семье.
Я фыркаю.
— Семье.
Это слово обжигает язык. У меня была семья, но ее отняли у меня слишком рано. Этот жалкий выродок, который притворяется дедом, никогда не был моей семьей.
— Есть и другие условия, — шепчет Пегги. — Читайте дальше.
Мои глаза натыкаются на последнее условие, и во рту пересыхает.
— Женат?!
Фрэнк подается вперед в кресле.
— Послушайте, Александр…
Неудивительно,
