– Трудно в доме сидеть, когда ожидаешь расправы, – Сергей глядел исподлобья, словно видел причину всех своих нынешних бед. – Ты позволила злобе охватить разум, столько крови пролила. Зачем? Неужели не можешь оставить меня в покое и просто забыть? Или до такой степени ненавидишь род христианский, что готова резать младенцев, только бы своих богов выше Единого Бога поставить?
– Да о чём ты говоришь! – по щекам Влады внезапно покатились слёзы и застыли у неё на лице. Отправляясь на встречу с Волчицей, Сергей никак не ожидал увидеть перед собой её слабость и оторопел.
– Ты же ничего не знаешь, Серко! Как ушёл, так не ведаешь, что с родом твоим происходит!
Дурные предчувствия ворвались в сердце Сергея с нарастающей силой.
– Что с матерью? – не сдержался он.
– Умерла. Погибла под первым снегом, – растирала лицо и плакала Влада. – На один день мы с тобой задержались, на одну ночь… и всё из-за крестианцев!
– Нет, не из-за них! Ты сама виновата! – вести о смерти матери обрушились на Сергея, как снег. Он думал, что Мать-Волчица жива. Пусть ненавидит его, пусть хочет наказать его, но жива! Душу скрутило скорбью, ещё одна часть прежней жизни обрушилась.
– Виноватая я, и больно мне, Серко, каюсь! – спрятала лицо Влада в ладонях и искренне делилась с ним болью. Сергей подошёл ещё ближе. Злость будто растаяла. Ему не хотелось видеть её горькие слёзы, ведь Влада по-прежнему была ему дорога.
– В роду меня прокляли, держат хуже чернушки. Это они тебе послание отправили, чтобы встречей меня ещё раз помучить! А ты говоришь, что я мести хочу? Да я же страдаю!
– А как же отец, как же дед и ведунья? Неужели они за тебя не заступились? – Сергей схватил Владу за плечи.
– Никого рядом со мной теперь не осталось. Только Девятитрава, да и та при смерти. Быть может, до следующей Зимы не дотянет. Нет сил у неё оградить меня от унижений и гнева целого рода.
– Как же ты живёшь теперь? Неужто после такого позора хочешь остаться в племени? Пойдём со мной, вместе! В христианской общине тебя примут, если с чистым сердцем покаешься, всё расскажешь им и окрестишься и новую жизнь начнёшь, вдали от проклятой Нави.
Влада вздрогнула и подняла настороженный взгляд. С её губ слетел недоверчивый вздох.
– Да разве примут меня такую? Нет судьбы мне идти с крестианцами. Но с тобой мы едины. Ты и я – опора друг другу: клятвами связаны, кровью повенчаны. Если бы ты со мной к роду вернулся и наказал всех, кто меня обижает... а после мы вместе поведём племя и тогда нашей силы никому не сломить. Зимний Волк, слившийся воедино, любого другого Духа надвое перекусит.
Сергей ощутил, как сжимается сердце. Он хотел защитить Владу и прямо сейчас вспомнил их давнишние клятвы. Он не мог допустить, чтоб её обижали сородичи. Кровь закипела, призывая с жаром того, кто давно спал в душе. От одного имени Зимнего Зверя хотелось резать язык, испить силу и сорваться в безумие ярости! Но было ещё кое-что, что удерживало Сергея: хрупкая рука Веры, их новорождённая дочь и росший под его опекой Егорка. Он не мог бросить их и уйти к прежней жизни. Слишком дорого заплатил он за дорогу, отмеченную крестом.
– Прости, Влада. Не могу я вернуться.
– Не можешь? Наверное, из-за ребёнка. Неужто крестианка выжила и родила? – голос Влады заледенел. Сергей этого не заметил.
– Раньше срока и тяжело. Вера сильно испугана «подарком» от племени и очень слаба. Но, хвала Господу, выжила.
Глаза Влады забегали, она спешно обдумывала известия.
– Не стоит тебе за неё держаться, Серёжа. У крестианки есть младенец, и что? Не велика честь в младенце… – Влада скинула руку Сергея с плеча, поднялась с камня и распахнула шубу.
– Я сама тебе рожу.
Сергей отшатнулся. Взгляд его никак не мог оторваться от большого живота Влады. Она уже донашивала ребёнка.
– Чего уставился? Или вдруг страшно стало! – лязгнула она зубами.
– Это мой?.. – сам своего голоса не узнал Сергей.
– А ты думаешь я каждого кобеля к себе приваживаю?! – рассвирепела она. Из голоса Влады испарилась всякая напускная печаль. – Это твой ребёнок, Серко. Ночь со мной ты забыть, верно, пытаешься, а она вот где осталась! Внутри моего чрева созревает твой сын и час его близок. Сильнее его не будет охотника в Явьем мире. Само будущее запылает, когда он родится. Две наших души в нём сольются, и Зимний Волк получит то, чего жаждал. Наше дитя для великих дел предназначено, ему нужен отец.
Взгляд Влады острым атамом терзал душу Сергея. Сначала она лишь играла с ним, приправляя ложь крупицами правды.
– Ты врала мне про мать! И сейчас, наверное, врёшь про ребёнка!
– Я ненавижу ложь! – рявкнула Влада и неожиданно рассмеялась ему в лицо. – Но ты знаешь, что я люблю игры. Да, могу врать другим, представляться, но не тебе Серко. Не тебе! С тобой я играю особо: выматываю тебе душу истинной. Как легко ты поверил, что родные твои оказались хуже диких зверей, потому что крестианцы научили тебя думать плохо о Нави. Но, чего же бояться? Я веду род, и никто поперёк мне не смеет слова сказать!
Взгляд Влады неожиданно потускнел, злая весёлость рассеялась.
– Но наша мать мертва –
