Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
существо, сталкиваясь с другим человеческим существом, в какой-то мере изменяет его, а когда дело касается влюбленных, то перемены бывают весьма глубокими.
– С одной оговоркой, друг мой: возможность перемен уже заложена в характере того, кто меняется; присутствие любимого человека пробуждает и развивает эти возможности. Но склонность к жертвенности никогда не была заложена в Мариане, а способность убивать – в Соне. Дон Хуан создал зародыши, посеял семя…
– Да-да, и вскормил…
– Сделал реальностью… Поэтому он велик и неподражаем.
– А может, он прививает своим возлюбленным фальшивые, случайные свойства?
– Кстати, вы заметили, что сейчас говорите о моем хозяине, словно он и в самом деле Дон Хуан?
Я улыбнулся:
– Я принял это в качестве гипотезы.
– Нет-нет, вы говорили именно о Дон Хуане – и абсолютно всерьез.
Он взглянул на часы:
– Пора отвозить его на место. Не окажете ли любезность помочь мне? Впрочем, хотите подождать меня здесь? И у вас будет возможность все хорошенько осмотреть. Предлагаю не из вежливости, я и вправду желал бы этого. Я скоро вернусь.
Не ожидая моего ответа, он взвалил тело хозяина на спину и удалился. Через окно я наблюдал, как он затолкал раненого в машину, совершенно не опасаясь, что их кто-нибудь увидит. Не знаю почему, но у меня возникло ощущение, что видел их только я.
8. Какое-то время я не решался дать волю любопытству. Я сидел с сигаретой в руке перед рюмкой коньяка и думал: вот уже несколько дней, как определенная часть моих поступков зависит от желаний – а возможно, и помогает исполнению тайных замыслов – того, кто сам себя называет Лепорелло. Я ощутил себя игрушкой в его руках или литературным персонажем в руках бездарного романиста. Но теперь я не мог тратить время на подобные рассуждения. Желание разгадать тайну пересилило нерешительность, и я приступил к тщательному осмотру квартиры. Лепорелло отсутствовал два часа, ровно столько, сколько мне было нужно.
Квартира Дон Хуана не была холостяцким логовом в привычном смысле слова – я не обнаружил там ни сулящих наслаждение диванов, ни фривольных гравюр. Я бы назвал это жилищем, о котором мечтает каждый: затерянное в одном из тихих городских закоулков тайное убежище, где можно упиваться воспоминаниями, мечтать или просто радоваться тишине. Я видел не безликую комнату, обустроенную с оглядкой на модный образец или образец démodé[6], нет, все детали здесь находились в таком согласии друг с другом, что, принадлежа конкретному лицу с конкретной судьбой и своими привычками, комната могла служить и кому-то другому, даже многим другим, и никто не почувствовал бы себя в ней неуютно. Точно так же слова поэта могут выражать очень личное чувство, но настолько глубоко, что ими охотно пользуются другие люди – чтобы максимально точно передать свое собственное состояние. В этой квартире можно было написать шедевр, пережить великую любовь или, замкнувшись в одиночестве, шаг за шагом подбираться к пониманию того, что жизнь человеческая соткана из времени.
Я зажег все огни, прошелся по комнате, но несколько минут не мог решиться и приступить к осмотру, потому что чувствовал себя здесь, как у себя дома, где мне всегда было хорошо, где просыпались многие забытые желания, уснувшие мечты и даже многие похороненные мною люди; они заполняли мое сердце, зажигали в нем пылкий восторг – стремление вместить в себя весь мир, всю жизнь целиком. Не помню, как мне удалось очнуться и сколько длилось затмение рассудка. Знаю только, что вихрь жизненной энергии в одно мгновение лишил меня воли и рассеял остатки благоразумия, загнав мое здравомыслие в тесный закуток, в чулан, где хранится ненужное барахло. И уже не я осматривал то, что было вокруг, а оно завладевало мною, заполняло меня. Должно быть, мистические откровения – это нечто подобное и столь же потрясающее, неописуемое и светозарное. Как-то очень естественно, без дедуктивных усилий – когда разум непременно отыскивает обоснование фактам и только потом делает выводы – я почувствовал рядом присутствие, почти осязаемое, тех женщин, которые когда-то здесь побывали, которые пережили здесь долгие часы любви и исчезли, оставив по себе в доме неизгладимый след. Как известно, подобные глубинные откровения, или озарения, по природе своей относятся к разряду вещей неизъяснимых. Я рискнул бы найти для них определение, но определениям они не поддаются. В самом состоянии вещей, в самих вещах мне виделись, подобно ауре или эманации, женские образы, но образы совершенно особенные и ни с чем не сравнимые. В комнатах Дон Хуана женщины впадали в экстаз, схожий с моим, но потрясение их было сильней моего – они любили и становились собой, выплескивали свою исключительность, суть своего «я», как это должно происходить в Раю. Но последняя мысль, внушенная мне извне и воспринятая мною как нечто бесспорное, вдруг явила мне свой кощунственный смысл, и я понял: пусть и без Бога – а скорее всего, в пику Ему, – все случившееся здесь с теми женщинами имело религиозный смысл.
В смятении я открыл дверь спальни, куда до тех пор не заходил. Там я увидел кровать, светильники на низких столиках, рядом со светильниками – пепельницы. Я оглядывал все словно в бреду, лихорадочно переводя взгляд с предмета на предмет.
– Ну что? Теперь вы понимаете?
Лепорелло стоял за моей спиной – не сняв шляпы, еще более насмешливый, более глумливый, чем обычно.
– Нет, все равно не понимаю.
– Я ведь вам уже говорил: в вас сосуществуют два уровня реальности, но только один из них доступен вашему разуму. Теперь перед вами рабочий инструмент профессионального соблазнителя. И совершенно очевидно, что им никогда не пользовались. Но вы отказываетесь в это поверить.
Я плюхнулся на софу.
– Извините. У меня немного закружилась голова. У меня…
– С вами все в порядке, просто нельзя безнаказанно вступать в прямой бессознательный контакт сразу с несколькими человеческими личностями, а вы это только что проделали. Такое случается редко, исключительно редко, человеку не под силу вынести подобное потрясение. Ваше головокружение – своего рода разрядка. – Он указал на полуоткрытую дверь спальни. – Ну теперь-то вам ясно, почему Соня хотела убить моего хозяина?
– Вы хотите сказать…
– Не хочу, потому что вы уже и сами это знаете. Дон Хуан неспособен сделать своих возлюбленных любовницами. Не смотрите на меня так. Сколько раз вам доводилось читать о его импотенции… А объясняется все очень просто: он родился в Севилье в 1599 году, то есть почти триста семьдесят лет назад.
Мистический экстаз схлынул и оставил по себе лишь смутное воспоминание. Зато у меня вновь возникло
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
